Читать книгу "Смерть в прямом эфире - Николай Леонов"

— Спасибо, — перебил Гуров. — Молодцы, орденами награжу. Пузырев, значит? Хорошую фамилию взял, все у него ладно. Типичный бывший гэбэшник, работавший много лет за кордоном. Все у него ладно, однако... Скажи, Станислав.

— Ему приработок инструктором в тире совершенно ни к чему. Он должен на иномарке разъезжать, в солидной фирме работать. Человек такой квалификации сегодня очень многим нужен, но если по утрам тренироваться каждый день, так засветишься еще больше.

— Ты полагаешь, консервы?

— Полагать должен начальник, я лишь болтаю, — ответил Станислав.

— Прокачай его с Петром, он генерал.

— Следует за Пузыревым наружку выставить, — сказал Гуров. — Повседневно он не интересен, его главная связь в тюрьме, на запасной канал так быстро он не пойдет. Интересны его девочки, я бы с большим удовольствием посмотрел, как он ест в ресторане, как одевается в таких случаях. Понаблюдать его вечерок, и можно судить, "в цвет" мы выходим или в молоко мажем. Но заказать официальную наружку я опасаюсь...

— Ты начальника МУРа Тяжлова опасаешься, — вставил Станислав.

— Не его лично, а окружения, — спокойно ответил Гуров. — Вот ты, такой умный, ответь: в тюремном лазарете важнейшего свидетеля убили. Рядовой охранник? Медсестра? Уборщица? Кто?

— С одной стороны, ты прав, с другой...

— Ты помолчи, — перебил Гуров. — Все, что ты хочешь сказать, известно. Нельзя жить и каждого человека опасаться. Верно. Однако по возможности ограничивать круг информированных людей необходимо. В такое время живем. И не я его создал. Наружку заказывать нельзя, а если считать, что Пузырев человек высочайшей квалификации, пускать за ним Валентина с Григорием рано. Его следует напугать, но позже. На днях газеты напишут о нас неласковые слова. Вот когда Пузырев те слова прочитает, тогда его и пугнуть можно.

Генерал Орлов сидел за своим столом, стучал карандашом по лежавшим на нем газетам и, сдерживая гнев, говорил:

— Как вас понимать, господин полковник?

Гуров стоял вытянувшись, молчал. Станислав сидел на своем стуле и смотрел через весь кабинет в окно.

— Надеюсь, вы не принимаете меня за идиота и не станете утверждать, что подобный материал появился в газетах без вашего участия? — спросил генерал.

Гуров стоял не шелохнувшись, вспоминал свои клятвы, что не сознается даже под пыткой, смотрел в родное постаревшее лицо друга, и ему было стыдно. Сейчас соврать — значит не уважать ни Петра, ни Станислава, ни себя самого.

Петр бросил карандаш, расстегнул верхнюю пуговицу мундира. Генерал только что явился от заместителя министра.

— Сядь и говори, — выдохнул Орлов.

— Извини, Петр, выхода другого не вижу, — Гуров сел и закурил.

— Будешь умирать, тебе стакан воды никто не принесет. Ты всех друзей разогнал! Нельзя было сесть, поговорить, посоветоваться? — Орлов сжал переносицу. — Старею, мать вашу!..

— Все стареют, — Гуров пожал плечами. — Такая у меня работа, я за все должен отвечать один.

— Не говори красиво, пакостник. Нас всего трое осталось, беречь следует. Ты желаешь, чтобы он вылез из логова и начал на тебя охоту?

— Я не псих, Петр. И очень этого не хочу. Посоветоваться? Ну, считай, никаких статей нет, мы сидим втроем и советуемся. Я вас обоих уважаю и внимательно слушаю. Допустим, я не прав, могу уехать в командировку. Пошли меня на Камчатку. Думайте. Он же сейчас размышляет и не бросится завтра поутру к моему подъезду, не начнет палить из всех стволов. Он будет выжидать, у нас масса времени, можно насоветоваться до одурения. У нас нет и не может появиться ни одного доказательства.

— Взять и наплевать на него! — сказал Станислав. — Не война, немцы под Москвой не стоят!

— Я недавно говорил именно эту фразу. Говорил этим ребятам, — Гуров указал на газеты. — Кстати, они не вылили на меня и половины из того, что я им предложил.

— Не переживай, — Орлов махнул рукой. — Завтра подключатся другие газеты, радио и телевидение, тебе на всю жизнь хватит.

— Так за половину того, что здесь написано, не я отвечаю. Мы лишь задержали не того человека.

— А ты предполагаешь, выступит прокуратура и заместитель министра, скажут, простите, господа, давайте разберемся, кто за что отвечает. И дело не в том, что тебе наплевали в морду, утрешься. Важно, как ты собираешься действовать.

— Вы хотели советовать? Советуйте. На самом деле существует лишь один вопрос. Мы его отпускаем? То есть прессингуем, выгоняем из Москвы. Убежден, если только он не поймет, что мы не хотим его шкуры, он уедет, мы больше никогда о нем не услышим. Россия большая, людей много, он будет убивать в другом месте. Либо мы даем ему понять, что знаем его и снимаем с него шкуру, чего бы нам это ни стоило. Советуйся — не советуйся. Или — или!

— Я тебя люблю, но сволочь ты... — Станислав даже поперхнулся. — Тебе необходимо все точки над Ё расставить. Ты не можешь как люди. Где-то промолчать, не понять, не договорить, можно подзабыть, опоздать... Ты еще и лицемер! Сначала поднял всех на рога, теперь говоришь — давайте считать, ничего не было.

Гуров подмигнул Станиславу, тот махнул рукой и отвернулся. Орлов спросил:

— У тебя имеется конкретный план?

— Только стратегический и тактический, конкретный появится в последнюю минуту, когда карта ляжет.

— Излагай.

— Я допускаю, он сильнее каждого из нас в отдельности. Видимо, он из КГБ, "ликвидатор", прошедший специальную подготовку, имеющий многолетнюю практику. На этом вся его сила и кончается.

— Тебе мало? — не удержался Станислав. — А я с ним стыкаться во дворе один на один и не собираюсь. До этого может дойти, но к тому моменту он уже будет не тот. ОН один, а нас много. Он будет ждать один, мы будем ждать вместе. Силы человека не беспредельны, скоро он начнет уставать, будет хуже спать, пользоваться таблетками. Он не пьет — скоро захочет выпить. Мы будем меняться и ему угрожать. Он прекрасно знает, у нас против него ничего нет. Но раз засек наблюдение, два засек... Раз столкнулся с сыщиком, два столкнулся... И начинают появляться бредовые мысли. Нет у них ничего, но они не сумасшедшие, чего же пасут, встречают, провожают?.. Значит, чего-то я не учел, что-то у них есть... И тогда он достает пистолет... И к тому моменту он должен быть абсолютно уверен — цель у него лишь одна. Полковник Гуров. Если его ликвидировать, вся цепочка рассыплется. И он станет свободен.

— Я могу согласиться, что оперы вышли на законсервированного "ликвидатора" бывшего КГБ или ГРУ, — неторопливо начал Орлов. — Но что именно он застрелил Голуба, отнюдь не факт.

— Киллеры такого класса в каждом подъезде живут? — скрывая усмешку, спросил Гуров.

— Я вас, полковник, не перебивал, — довольно резко ответил Орлов. — Приказываю. Подозреваемого негласно сфотографировать. Фотографию показать каждому сотруднику телевидения, работающему на этаже, где расположена гримерная. Если вы получите подтверждение, что данного человека в коридоре видели, тогда работайте. А иначе все это фантазии и пустая трата времени.