Читать книгу "Смерть в рассрочку - Татьяна Моспан"

Валерия шумно выдохнула.

— Ты, как всегда, прав. — Рекламная улыбка сбежала с лица, и она быстро отошла от них.

— Что с ней? — тихо спросил Григорий.

— Волнуется, наверное, первый концерт после перерыва, всего можно ожидать.

Иртемьев молча смотрел ей вслед. Он понял, что она хотела сказать своим поведением: «Ничего особенно важного не произошло. Ты для меня просто друг, как Кузя, как кто-то другой. Я могу спокойно разговаривать с тобой, ты меня совершенно не волнуешь».

Григорий не хотел быть просто другом.

Концерт проходил замечательно. Стрелецкой хлопали, как никогда. Или ей это сейчас так показалось?

Да, это её жизнь. Она не может по-другому. Лера вспомнила слова Наташи Дробышевой: «Иногда просыпаешься утром и с ужасом думаешь, а вдруг что-то изменилось и публика тебя разлюбила.» Только теперь она поняла по-настоящему, что имела в виду Наташа. «Готова сделать, что угодно, лишь бы этого не произошло. Я боюсь потерять то, что есть». Сейчас Лера чувствовала то же самое.

Стрелецкая исполнила «Чары». Публика новый романс восприняла восторженно.

Кузя вытащил на сцену сопротивляющегося Григория Иртемьева.

— Ну что ты, ей-Богу, как пень, уперся, — приговаривал он, выводя приятеля под аплодисменты.

Григорий скованно кланялся. Какая-то молоденькая девица вбежала на сцену с букетом цветов и, сунув его растерявшемуся поэту, повисла у него на шее.

Валерия остановившимся взглядом наблюдала за ними и сама не могла понять, почему её это зацепило. Впервые в жизни она испытывала такое состояние. Давным-давно, когда приятель мужа сказал, что тот ей изменяет, чувствовала что-то подобное. Но тогда были гнев, обида и мерзость, особенно когда приятель выложил ей подробности. А сейчас сердце тревожно сжалось и заныло.

Шум в зале поутих, и она неожиданно для себя объявила в микрофон:

— А сейчас я спою одну забытую песню, которую слышала, когда была совсем девчонкой.

…Если ты одна любишь сразу двух —

Значит, это не любовь, а только кажется…

Лера аккомпанировала себе сама. Кузя, быстро подобрав мелодию, подхватил её.

После окончания концерта за кулисы рвануло несколько репортеров, желая взять интервью.

Кузя, предугадав их действия, быстро оттеснил Валерию.

— Мадам Стрелецкая, как вы думаете…

— Валерия, ответьте пожалуйста, на один вопрос…

— Наша газета…

Все эти реплики остались без ответа.

Кузя, развернувшись к журналистам, насмешливо сказал:

— Валерия отвечать на вопросы сейчас не в состоянии.

— А вы не могли бы… — напирал один из самых настырных.

— Я — нет, — вежливо, но твердо сказал Кузя. — Проведение пресс-конференции в программе концерта не обозначено. Перенесем её на другое время.

Разочарованные журналисты, недовольно бурча, удалились.

— Господи, Кузя, как у тебя хватило терпения! — Лера бросилась к музыканту. — Я бы сейчас так не смогла, обязательно сорвалась. Очень хотелось вцепиться в морду, особенно этому, крашеному.

— Ну что ты, Лерок, черт с ними! Этот журналюга только обрадовался, если бы ты плюнула ему в рожу. Представляешь, какая реклама?! Он бы год при деле был. Так что, отмечаем успех?

Валерия опустила глаза.

— Нет, Кузя, вы уж без меня. Не сердись, ладно? Устала смертельно. С ног валюсь.

— Какие разговоры, ещё не вечер, отметим в другой раз.

Григорий молчал. Последняя песня, исполненная Лерой, сказала ему многое.

А Стрелецкая, подъезжая к дому, ругала себя последними словами. Кому она что доказала, зачем вылезла? «Если ты одна любишь сразу двух…» — передразнила себя. Не надо было петь эту песню.

Сегодня она многое поняла. Душа должна продолжать жить. А её душа — это работа.

До встречи с Григорием на концерте она все решила. Нельзя мужика водить на веревочке, он не кукла. Она должна выбросить его из головы. Все было так понятно и ясно, пока не увидела Григория и его беспомощные глаза. Что теперь будет? Она с тревогой задавала этот вопрос, но ответа на него не находила.

Глава 17

Сема Резаный, как приклеенный, таскался за Карлиным. Вячеслав Анатольевич вел размеренный образ жизни. На две семьи. Ночевал он, в основном, дома, большую часть рабочего дня проводил в офисе. Вечером, чаще всего со своей дамочкой, которая работала у него, Лидией Пашиной, ехал к ней.

Следить за Карлиным было несложно: где стояла его светлая «девятка», там находился и Карлин.

Отношеня с женой у него были плохие. В рабочем кабинете Вячеслава Анатольевича сделали «закладку». Супружница звонила время от времени и закатывала скандалы. Из их переговоров следовало, что он вот-вот разведется и официально оформит отношения с любовницей.

— Не понимаю, почему дергаешься, — спокойно говорил Карлин жене.

— Все остается тебе: квартира, дача, которая, между прочим, больших денег стоит по нынешним временам.

— Ее мой отец выбивал, — истошно орала жена.

— Участок выбивал отец, а строил я, — возражал Вячеслав Анатольевич. — Дети пристроены.

— Ты мне ещё про детей… Негодяй! Ты никогда ими не интересовался.

— А ты никогда не интересовалась мной, — возразил Карлин. — Тебе всегда было наплевать на меня.

— А-а!.. — визжала супружница.

— К чему такая экзальтация? Не понимаю.

— Эта стерва…

— Заткнись! — грубо оборвал Карлин. — Ты никогда не изволила ревновать меня.

— Когда ты лежал в больнице с разбитой головой, — всхлипывала женщина. — Я…

— Ты подняла хороший вопрос, — медленно процедил Карлин. — Про разбитую голову. У тебя нет никаких предположений по этому поводу, а, дорогая?

— Что, что ты этим хочешь сказать? — голос жены задрожал.

— А что тебя вдруг так испугало? — спросил он.

Прослушивая разговор, Сема, конечно, не видел лица Карлина, но почувствовал, как зазвенел от злости его голос. Во дает! Крепкий мужик, а с виду такой интеллигентный. Видно, припекло.

А Вячеслав Анатольевич, сжимая трубку, совершенно ясно понял, что худшие его предположения подтвердились. Покушение на него, когда он шел к Лидочке, организовала жена. Он ещё тогда об этом подумал. Карлин был твердо уверен в одном: кто-то ей подсказал такое решение, самостоятельно у неё умишка бы не хватило.

— Слушай, — устало сказал он в трубку. — Дома поговорим. У меня есть к тебе вопросы по поводу разбитой головы. Но могу сказать одно: ты выбрала неправильную линию поведения, и если по-прежнему будешь закатывать скандалы, я подниму этот вопрос о покушении. Уголовное дело, дорогуша, тюрьмой пахнет. Отвечать кому-то за это придется. Ты поняла?