Читать книгу "Диверсанты Его Величества. "Рука бойцов колоть устала" - Сергей Шкенев"

— Ваше Величество, зачем торопиться? — Ростопчин с ласковой улыбкой санитара, уверяющего буйного сумасшедшего, что смирительная рубашка тому очень к лицу, повторил вопрос: — Зачем торопиться?

— Франция в опасности!

— Согласен, но ваше недолгое присутствие поставит вашу же страну в более опасное положение.

— Почему недолгое?

— Без армии… Гибель императора ввергнет империю в хаос.

— Кто говорит о гибели?

Ростопчин пожал плечами:

— Все говорят. Давайте посмотрим правде в глаза — живым вы нужны только России.

Мог и не объяснять — корсиканец не дурак и сам все прекрасно понимает. Даже не удивлюсь, если он где-то глубоко внутри себя потешается над идиотами, для отъема денег разыгрывающими целое представление. Но в то же время Бонапарт знает, что без него эти деньги получить крайне трудно. Возможно, но трудно. И нет ли в его пафосном заявлении ответного спектакля? Мол, утром войска против англичан — вечером стулья… Тьфу, то есть возмещение расходов на войну. И шантажирует, гад.

— Да, Ваше Величество, — поддерживаю высказывание Ростопчина, — нам не нужны великие потрясения, нам нужна великая Франция.

Все равно смотрит с недоверием. И с ожиданием, конечно.

— И чтобы не было недомолвок, предлагаю рассмотреть прожект одного документа.

— Одного?

— Их несколько, но главный один. Прошу вас, Федор Васильевич, зачитайте.

Канцлер кивнул, обозначая почтительный поклон, и взял со стола тонкую красную папку:

— Мировой Имперский Кодекс, параграф первый…

ГЛАВА 21

— С боевым крещением, казак! — капитан-лейтенант Зубков хлопнул великого князя по плечу. — Вижу, в первый раз в деле был?

Командир «Забияки» немного не соразмерил силы, и Николай от одобрительного жеста чуть не упал на колени.

— Так точно, ваше благородие! — Возбуждение от только что закончившегося сражения еще не прошло, и цесаревич чуть ли не кричал: — Только так ни разу и не стрельнул! Это линейные корабли были, да?

— Они самые, — подтвердил Зубков. — А что не стрелял, так невелика беда — победа складывается не только из выстрелов. Зато ты два пожара погасил.

— Да какие там пожары, — отмахнулся Николай. — От ракетных хвостов чуть-чуть затлелось…

— На войне мелочей не бывает, друг мой.

Капитан-лейтенанту нравилось учить юного казака уму-разуму. Самое трудное — не подать виду, что знает его истинное происхождение, и не перейти на титулование. А в остальном это обычный смышленый мальчишка, в меру любопытный и без меры стремящийся к подвигам. И очень похож на оставшегося дома младшего брата. Ну, не совсем дома, Нижегородское Суворовское училище вряд ли можно считать таковым…

— Не бывает мелочей? — переспросил Николай?

— Конечно. А победа, кстати, куется в тылу. На военном корабле за тыл принимаем все, что не стреляет в неприятеля. Вот скажи, смогли бы мы потопить два линейных корабля без превосходства в скорости и независимости от ветра?

— Нет, наверное.

— Так оно и есть — без паровой машины стали бы мишенью. Пусть и пребольно кусающейся, но мишенью. Значит, будем считать кочегаров и механиков участвующими в бою? Как и пожарные расчеты?

— Пожалуй, да…

— Вот! И поверь мне, казак, на суше примерно то же самое. Крестьянин, вырастивший поросенка, и заводчик, укупоривший в банку тушеную свинину, тоже внесли определенный вклад. На голодный желудок много не навоюешь, значит, каждое зернышко, выросшее на полях, — выпущенная по врагу пуля.

Зубков неуклонно подводил цесаревича к мысли, обозначенной в личном письме императора Павла Петровича. И, кажется, кое-что получилось.

— То есть простой мужик тоже воюет, даже оставаясь дома?

— Народ является инструментом, с помощью которого монарх строит государство. Почему бы не содержать его в исправности? Мы каждый день чистим и смазываем оружие, не так ли?

— Так это оружие! Хотя… — На лице Николая отразилось понимание. — Богатый крестьянин всегда грамотен, многодетен, здоров… Идеальный рекрут!

— Человек, которому есть что защищать, воюет лучше.

— А тот, кому есть что терять, хуже!

— Спорное утверждение, применимое для наступательной войны. Но, с другой стороны, пообещай человеку чуть больше, чем он имеет…

Цесаревич надолго задумался. Слова капитан-лейтенанта сходились с мнением отца в главном — невозможно построить сильное государство без увеличения благосостояния народа. Именно простого народа.

— Лишь бы не зажрались.

— А вот это уже забота императора — создать труднодостижимый идеал, который не позволит человеку останавливаться в развитии. Иных придется гнать к тому идеалу пинками, но тут уж частные случаи.

Появившийся на палубе механик приветливо кивнул Николаю, но так как как раз вытирал руки промасленной ветошью, от похлопывания по плечу воздержался.

— Философствуете? Хорошее дело. А я распорядился остановить машину для профилактики.

Действительно, дым из торчащей между мачтами трубы значительно посветлел, а рычащий и лязгающий в трюме механизм поутих и перестал сотрясать «Забияку». Неужто дальше под парусами? Красиво!

— Опять? — капитан-лейтенант недовольно поморщился.

— А что делать, Георгий Всеволодович? Это шведское старье давно пора пустить на переплавку, а мы на нем в море ходим. Я сколько раз подавал рапорт о замене машины на изделие Сормовского или Казанского заводов? Вот и пожинаем плоды экономии.

— За сколько времени управитесь?

— Если не будете стрелять из новой пушки, то к утру должны закончить.

— Лишь бы англичане позволили не стрелять.

— А вы постарайтесь, Георгий Всеволодович.

Механик ушел, а мысли Николая приняли другое направление. Пушки! Чудовище калибром восемь дюймов, при выстреле из которого фрегат осаживает назад даже на полном ходу и едва не проламывается специально укрепленная палуба. Она на «Забияке» одна такая, но, как говорят, скоро все корабли вооружат нарезными казнозарядными орудиями. Врут, наверное… Эту делали года два, вторую, что на «Баламуте», на пару месяцев быстрее, и при подобной производительности флоту остается лишь облизываться и ждать. Вот он, кстати, тот самый труднодостижимый идеал.

Зато как бьют, а? Английскому корыту одного попадания хватило! С десятого, правда, выстрела. Жалко, что штормом только двух противников принесло. Штормом?

При воспоминании о длившихся всю ночь мучениях организм великого князя содрогнулся. И ноги сами понесли его к борту, дабы там внимательно рассмотреть обшивку на предмет повреждений. Да, назовем это так — наследник престола даже блевать обязан с пользой для дела.