Читать книгу "Ожерелье Клеопатры - Михаил Палев"

– Принимается! – коротко ответил Сэндмэн и бросил Пургину с Тавровым:

– Пошли!

* * *

На обратном пути через Лес Сомнений Тавров вдруг ощутил: возможно, этот лес – последнее, что он видит в жизни. Он решил вдохнуть полной грудью запах хвои, но ели в лесу не пахли хвоей. Ничем они не пахли, и даже обычные для ельников назойливые комары не выдавали своего присутствия.

Вдруг посреди леса возникла огромная ель с вмурованной в нее дверью. Сэндмэн взялся за грубую деревянную ручку, прибитую к дверным плашкам гвоздями с широкими шляпками, и распахнул ее настежь: за дверью обнаружились уходящие вниз деревянные ступени.

– Прошу!

Пургин вошел первым в темный проем. Тавров повернулся к Сэндмэну:

– Прощай! Уж, наверное, и не свидимся больше.

– А так хотелось бы увидеться? Впервые слышу от смертных такое! – осклабился Сэндмэн. Тавров начал было спускаться по ступеням, но буквально на третьей ступеньке он оступился и кубарем покатился вниз.

* * *

Когда Тавров пришел в себя, ему показалось, что путешествие во дворец Клеопатры было всего лишь сном: все так же гудела старая неоновая лампа на стене, все так же похрапывали в своих углах падре Яго и Пургин.

Хлопнула дверь в подвал, на лестнице застучали шаги Морозова. Он принес бумажный мешок с цементом и поставил его к стене. Увидев, что Тавров не спит, он подмигнул ему и сказал:

– Ну что, отец? Потрудиться не желаешь? Для вас вот цемент готовлю.

– Пошел ты! – с чувством ответил Тавров.

– Я-то пойду! – рассмеялся Морозов. – А вот ты хрен куда отсюда уйдешь!

Морозов принес еще три бумажных мешка с цементом и спросил у Пургина:

– Слышь, строитель подвала! Ты под стяжку песчаную подушку делал?

– Делал, – ответил удивленный неожиданным вопросом Пургин. – Тридцать сантиметров. А что?

– Это хорошо! – удовлетворенно отметил Морозов. – Значит, хватит цемента! С песочком смешаю и залью стяжечку, лучше старой будет.

Морозов сходил наверх еще раз и вернулся с киркой и лопатой.

– Кто желает потрудиться? – обратился он к пленникам. – Всего-то делов: вскрыть стяжку да песочек выгрести. Вас как похоронить? Рядком положить? Тогда стяжку больше долбать придется! А если поглубже вырыть и вас в три этажа уложить? Тогда стяжку долбать в три раза меньше можно! Да, но и грунта придется в три раза больше вынимать. А, как лучше, бывший хозяин?

– Пошел ты! – разозлился Пургин.

– И что это за настроение у вас такое? – удивился Морозов. – Все «пошел» да «пошел». Я ведь и обидеться могу! Короче, мое последнее слово: кто киркой да лопатой помашет, того накормлю, напою, закурить дам и убью в последнюю очередь. А главное: не больно убью. Ну, кто готов потрудиться?

Никто ему не ответил, и улыбка сползла с лица Морозова. Тавров с беспокойством отметил странный лихорадочный блеск в его глазах и понял: сейчас запсихует.

– Ладно, уговоры закончились, – резко сказал Морозов и выхватил «зауэр». Подойдя быстрыми шагами к Яго, он приставил к его голове ствол и приказал:

– Отвечай! Будешь работать, сука, или нет?

Яго ничего не ответил: он закрыл глаза и что-то беззвучно зашептал – видимо, молился.

– Хватит, отмолил уже грехи, поп! – усмехнулся Морозов и выстрелил. Пургин закричал от ужаса, как заяц: пронзительно и жалобно.

– Чего орешь? Думал, я шутки шучу? – навел на него пистолет Морозов.

– Не стреляй! Я все сделаю! – закричал Пургин.

– Вот так бы давно! – успокоился Морозов, пряча пистолет под куртку. – И поп жив бы остался.

Морозов связал Таврову еще и ноги, подтянув их к связанным рукам, и только после этого развязал Пургина.

– Значит, так, Сережа! – начал инструктаж Морозов. – Отодвинь тот стеллаж под лампой, прямо от стены, наметь квадрат два метра на два и приступай. Только без глупостей: попытаешься мне киркой голову проломить – будешь умирать долго и мучительно. Понял?

Морозов уселся на лестничной ступеньке, поставил рядом упаковку пива и открыл банку.

– Попить бы, – нерешительно попросил Пургин.

– Нечего! – прикрикнул на него Морозов. – Вот стяжку вскроешь, тогда и попьешь.

Пургин покорно принялся долбить стяжку.

– Вова, а Обнорская с тобой расплатилась за нашу ликвидацию? – поинтересовался Тавров.

– А тебе-то что? – с подозрением спросил Морозов.

– Если не расплатилась, то теперь уж точно не расплатится, – пояснил Тавров. – Поскольку лежит она сейчас в глубокой коме и вряд ли из нее выйдет. Если не веришь, попробуй ей позвонить.

– Брось заливать! – недоверчиво усмехнулся Морозов. – Откуда ты это знать можешь?

– Я ясновидящий! – сообщил Тавров. – Позвони Обнорской, убедись!

Морозов достал мобильник, набрал номер.

– У нее телефон выключен, – сообщил он.

– А ты на городской позвони, – предложил Тавров.

– Не знаю я ее городского номера, ни к чему мне это, – сумрачно сообщил Морозов. – Может, ты и прав. Только мне по хрену! Моя задача: чтобы вы из этого подвала не вышли. Аванс мне за это выплачен, так что работу выполнить надо. Тем более что вы опасные свидетели, так что я вас по любому должен кончить и замуровать в пол этого подвала. Понял?

– Глупо ты поступаешь, Вова, глупо! – начал Тавров новый этап психологического воздействия, но Морозов выхватил «зауэр» и направил его на Таврова.

– Заткнись, ментяра! Не зли меня, тварь!

– Валерий Иванович! Умоляю вас! – жалобно воскликнул Пургин, не переставая при этом махать киркой.

Тавров замолчал, и воцарилась тишина, прерываемая лишь надоевшим жужжанием неоновой лампы и монотонными ударами кирки.

* * *

Пургин довольно быстро вскрыл стяжку и получил две заслуженные банки пива с пакетом чипсов.

– Можно я Валерия Ивановича пивом угощу? – робко осведомился Пургин. – Он без еды и питья со вчерашнего вечера.

– Обойдется! – отрезал Морозов. – Человек без питья может трое суток прожить, а этому ментяре жить осталось часа три от силы. А ты, Сережа, работай! Я вот что думаю: похоже, что ты язык за зубами держать будешь, так что можно тебя в живых оставить. Постарайся, чтобы я не передумал!

* * *

После вскрытия стяжки работа пошла живее: Пургин быстро выгреб тридцатисантиметровый слой песка и принялся копать мягкий грунт.

– Ты, Сережа, шибко глубоко не копай, – руководил процессом Морозов. – Войди в грунт на штык – и хватит! Все равно сверху песочком присыплем, а потом уже стяжечку положим.

Вскоре Морозов дал команду: