Читать книгу "Дождь в пустыне - Элизабет Лоуэлл"

— Ты хочешь меня так же сильно, как я, — глухо простонал он.

— Ты удивлен? Линк не ответил.

— Я всегда хотела тебя, Линк. Я люблю тебя.

— Иди сюда, сядь ко мне на колени.

— Я опаздываю…

Не обращая внимания на ее слова, Линк положил ее ноги на свои бедра. Большим пальцем руки прикоснулся к самому чувствительному месту, нежно лаская его.

Холли вскрикнула от мучительно-сладостного прикосновения.

— Линк…

— Это не займет много времени, — прошептал он. — Ты так же возбуждена, как и я. Примешь душ после.

Она задрожала и выгнулась навстречу его пальцам.

— Мы хотели поговорить.

— Поговорим после.

Линк приподнял ее бедра и потерся дрожащей от вожделения плотью о ее пылающее лоно. Холли знала, что лишь мгновения отделяют их от наивысшей точки блаженства, и это возбудило ее еще больше.

— Когда же мы поговорим? — задыхаясь спросила она.

— Завтра.

— Но…

— Шшш. Ты хочешь этого так же сильно, как и я. Чувствуешь силу моего желания?

Линк медленно вошел в ее влажное лоно. Все слова и мысли, вертевшиеся у нее в голове, утонули в глубоком, страстном поцелуе, таком же горячем, как слияние их тел.

С тихим стоном она прижалась к нему, даря себя всю без остатка, полностью погружаясь в неземное блаженство.

«Завтра… — отстранение подумала Холли, когда первая волна восторга накрыла ее с головой. — Мы поговорим завтра».

— Замечательно! — одобрительно прокричал в мегафон режиссер.

Он взглянул на стоявшего рядом Роджера в зеленоватой рубашке в стиле сафари. Модельер, как всегда, был элегантен.

— Значит, не хочешь сделать несколько дублей коллекции «Пустыня»?.. — спросил режиссер.

— Рекламная кампания коллекции начинается через полтора месяца. Давай не будем торопиться.

— Почему бы и нет? Все идет прекрасно. Наконец.

И хотя мужчины не произнесли больше ни слова, оба знали, что за последние четыре дня съемки проходили более чем удачно, поскольку возлюбленный Холли был рядом с ней. Все, что произошло между ними, придало ей великолепие и некую отстраненность, чудесным образом превратив ее из красивой топ-модели в искусительницу.

Роджер посмотрел в сторону Холли. Она сидела в тени огромного зонта, катая по запястьям ледяную бутылку минеральной воды.

— Ну хотя бы в оставшуюся часть дня? — продолжал уговаривать режиссер.

— Нет.

— Но…

— Сворачиваемся, — перебил его Роджер. — Приближается циклон, и здешнее небо не похоже на небо пустыни. Потом будет сложно подобрать в Невидимых родниках подходящий фон.

Роджер повернулся к ассистенту.

— Раздайте мятные леденцы, — отчетливо произнес он.

Радостный гомон прокатился по всей съемочной группе.

Холли попыталась скрыть радость. Раздавать леденцы в конце съемок было традицией. И если Роджер отдал такое распоряжение, значит, съемки окончены.

Она положила в рот леденец, улыбнулась съемочной группе и облегченно вздохнула. Девять напряженных дней работы остались позади. Каждый мускул ее тела ныл от усталости.

По крайней мере Роджер больше не жаловался на то, что ему приходится ушивать для нее одежду. С появлением Линка к ней вернулся аппетит и отличное настроение.

Она посмотрела за ограждение, ища глазами Линка.

Большинство зрителей благоразумно покинули Кабо-Сан-Лукас, поскольку метеосводки предупредили о надвигавшемся циклоне. Среди стоявших у канатов людей Линка не было.

Леденящий страх внезапно сковал сердце. В панике она окинула взглядом берег.

«Не мог же он уехать, не попрощавшись со мной!»

Она вдруг поняла всю глубину собственной неуверенности и уязвимости. Это открытие потрясло ее.

За последние четыре дня Линк в полной мере стал частью ее жизни. Он был вежлив с Роджером и мил с остальными.

Он наблюдал за ее работой, начинавшейся еще до рассвета и заканчивавшейся с последним лучом заходящего солнца. Если он чего-то не понимал в ходе съемок, то обязательно просил разъяснить позже и всякий раз очень внимательно выслушивал ее объяснения.

Надежды Холли на счастливое будущее усиливались с каждым его вопросом. Сердце ее ликовало при виде Линка, вникавшего в тонкости и хитросплетения действий режиссера и топ-модели, оператора и светотехников, гримера, стилиста, парикмахера и прочего персонала съемочной группы.

Она убеждала себя, что в конце концов он поймет, как сильно отличается жизнь и работа профессиональной топ-модели от безответственных и аморальных женщин — его матери и мачехи.

Каждый день она тешила себя надеждой, что он по достоинству оценит силу ее таланта и титанический труд, необходимый для Достижения карьеры. Она почему-то решила, что он изменит свое мнение о ее профессии и навсегда избавится от воспоминаний прошлого.

Однако страх, сковавший ее сердце, когда она не увидела Линка на привычном месте, выявил всю хрупкость ее надежд. В глубине души она постоянно боялась, что каждое мгновение, проведенное с ним, может оказаться последним.

«Он не верит в мою любовь, поскольку до сих пор уверен, что все красивые женщины эгоистичны и не любят никого, кроме себя. Линк не любит меня… пока».

В этом слове таились ее надежды на будущее.

«Пока мы вместе, — говорила она себе, — у меня есть шанс доказать ему мою любовь».

Холли уже не в первый раз пыталась таким образом подбодрить себя, когда страх потерять Линка подступал слишком близко.

«Как только он поверит мне, прошлое отпустит его. И тогда он полюбит меня».

Мысленно повторяя себе это множество раз, она дрожала от страха, до тех пор пока не находила утешения в объятиях Линка.

«По крайней мере, — думала она, — он перестал ненавидеть женщин лишь за то, что они красивы. Как я».

Линк наконец понял, насколько она красива. Холли читала это в его глазах всякий раз, когда неожиданно поворачивалась к нему. Но она не раз замечала и тень сомнения, неуверенности, страха.

«Он чувствует то же, что и я».

Холли знала, что будет жить в вечном страхе потерять его, до тех пор пока он не доверит ей свое сердце, тело и душу.

«Вероятнее всего, — убеждала она себя, — он просто не знает, что мы закончили. Наверное, вернулся в наш номер или пошел окунуться в бассейне, а может, в океане или… Умоляю тебя, не покидай меня, Линк. Поверь в мою любовь. В наше будущее».

Сохраняя внешнее спокойствие, Холли прошла под навес и переоделась с небрежностью, которая наверняка бы оскорбила безупречный вкус Роджера.