Читать книгу "Корона скифа - Борис Климычев"

Миша миновал район, называвшийся Болотом, дальше улочка повела его в гору. Было странно идти в такое время по городу. И жутко, чего там говорить! В такое время не дай бог встретиться с лихим человеком. В Томске каждую ночь происходило что-нибудь страшное. Кого-то убивали, грабили. Вряд ли кого-либо могла соблазнить Мишина старая одежда, денег в карманах не было, и всё же тревога росла. Скорее бы дойти до кладбища и увидеть Андрея Измайловича! Только бы дойти!

Вот показалась кладбищенская стена. Вот и третьи ворота. А вон в проулке и силуэт фаэтона! Скорее, туда!

Андрей Измайлович стоял у фаэтона, он шагнул навстречу и пожал Мише руку. Затем открыл дверцу фаэтона и позвал:

— Алена Степановна, выходите, наш дружок уже явился.

Из фаэтона сошла громадного роста женщина, в черном платье с глухим воротником, в черной шали.

Миша вспомнил, что слышал про какую-то громадную женщину, жительницу Томска, которую называли Аленой Береговой. Видимо, это она и есть.

Андрей Измайлович заговорил вполголоса:

— Ворота теперь заперты. А сторожа теперь не спят, выходят из сторожки. Прислушиваются, проверяют на воротах замки.

Мы перелезем через стену. Алена подсадит вас, вы слезете, будете ждать, Алена подсадит меня, вы меня снимете со стены, затем перелезет и Алена.

— Но почему я должен лезть первым?

— Милейший, из моих слов это совершенно ясно. Идемте, но идите тихо, чтобы не было слышно ваших шагов. Не спешите, у нас уйма времени.

Они подошли к стене еврейского кладбища.

Миша спросил шепотом:

— Ваш дядя — еврей?

— Нет! Разве я похож на иудея? Просто именно здесь нам легче всего проникнуть на кладбище. С еврейского кладбища легко пройти на старообрядческое, там у Страшного рва нет стены и можно спокойно пройти в православную часть. Иногда кривой путь бывает короче прямого!

Алена подняла Мишу, легко, как пушинку, он оказался на гребне стены, уцепившись за её край, на секунду повис на руках, и спрыгнул на кладбищенскую территорию. Тотчас же на стене оказался Терской-Мончегорский, он спрыгнул Мише на руки. И сразу же рядом тяжело спрыгнула Алена.

— Идите за мной, и не запнитесь, — шепнул спутникам Андрей Измайлович.

Они подошли к стене, где в полумраке поблескивали доски, с выбитыми на

них лозами винограда, и надписями на древнееврейском языке. Родовые склепы были украшены бронзовыми пальмами, кованными позолоченными колоннами.

Дальше простирался Страшный ров, а на краю его, как два черных крыла, маячили перекладины высоченных старообрядческих крестов. Здесь всё заросло травой. И, пройдя по самому краю рва, над пропастью, путники оказались на православной части кладбища.

Терской-Мончегорский шел уверенно, неслышно кривыми ножками по толстым коврам опавшей листвы.

— Здесь! — наконец сказал он.

Андрей Измайлович вручил Мише спички, и малый фонарик с толстым огарком свечи, топорик, небольшой кожаный мешок, и сказал:

— Зажжете, когда будете в склепе, крышку мы за вами закроем, вы работайте спокойно. Взломайте оба саркофага, всё, что есть ценного, сложите в мешок, стукните в плиту три раза, и мы поднимем крышку. Плиты в склепах залиты пихтовой живицей, Чуете аромат какой? Но живицу, к сожалению, придётся теперь отковырять, вот так, ножичком.

Алена надсадно закряхтела, поднимая вверх за медные кольца массивную вертикальную крышку склепа, между порогом склепа и крышкой образовалась щель, с полметра высотой.

— Лезьте быстрее! — возбужденно шепнул Андрей Измайлович, и подтолкнул Мишу в спину. Миша пролез в склеп, тотчас крышка за ним опустилась. Миша невольно подумал о том, что изнутри эту тяжелую плиту приподнять нет никакой возможности. Спина его покрылась холодным потом. Но Андрей Измайлович сказал же, что они выпустят его, как только он сделает дело! Надо скорее его сделать, как бы ужасно оно не было.

Он засветил свечу, стало немножко легче, но сердце в груди прыгало, как мячик. В неверном свете он увидел два саркофага на львиных ножках, с чугунными цветами. Поддел топориком одну из крышек, надавил, она медленно сползла, стукнувшись краем о каменный пол. Миша задыхался от страха и запаха тления, он обшарил гроб, но не нашел ценностей. Как же он забыл спросить у Андрея Измайловича, в чём именно будут эти ценности? В шкатулке? Снял крышку и со второго саркофага, и там тоже шкатулки не обнаружил.

Что же делать? Стукнуть три раза? Да выпустят ли его? Постучал, как условились. Плита тотчас поползла вверх.

— Ну, что? — прошептал Андрей Измайлович, где добыча?

— Но там нет шкатулки!

— Нет шкатулки, есть что-нибудь иное. Это, милейший, очень богатые люди похоронены. В гробу, где лежит женщина, вы найдете бриллиантовые серьги, можете найти золотой браслет, кольца, колье. В склепе наверняка есть иконы с серебряными окладами, евангелие с дорогими застежками. Разве это не ценности?

— Но вы говорили о другом!

— Не время препираться. Кто-то, значит, спер шкатулку уже. Доставайте то, что есть, вы же хотите отквитать свой долг? Или же будете в тюрьме сидеть?

Крышка вновь опустилась.

Огарок чадил, комок тошноты подкатывал к горлу, сердце сбивалось с ритма, но Миша лихорадочно шарил в гробах. Скорее бы, скорее!

И он нашел, и золотые кресты, и цепочку золотую, и бриллиантовые серьги, и иконы в серебряных окладах, и два больших серебряных подсвечника. Всё это спихал в мешок, и поспешил постучать, как условленно.

И вновь плита поднялась, и Андрей Измайлович спросил:

— Ну, что?

Миша перечислил найденное.

— Восстаньте из праха. Вылезайте, любезный! — шепнул Терской-Мончегорский. Он велел Алене взять добычу из мешка. Затем сказал:

— Вот видите? Ничего особенного! Перейдем к следующему склепу.

— Там тоже лежат ваши родственники? — неожиданно для себя спросил Миша. Ужасное подозрение тронуло его душу.

— Родственники! — спокойно ответил Андрей Измайлович, — в отличие от вас, я учился в университете и знаю, что в некотором смысле, все люди на земле родственники.

— Я отказываюсь этим заниматься.

— А я вас и не принуждаю. Вы можете этим не заниматься, если немедленно завтра же сможете вернуть мне долг. Сможете? Молчите. Значит, не сможете.

Я, ученый человек, по вашей милости, вынужден лазить ночью по кладбищам, в мои-то годы, при моем здоровье. Всё только для того, чтобы спасти мою фирму, которую вы так нелепо погубили. А вы, гимназист-недоучка, брезгуете? Да у вас и выхода иного нет…

Они подняли крышку другого склепа, и Миша вновь полез в страшную черноту. И еще трижды пришлось ему переживать ужасное. Но каждая экспедиция в очередной склеп проходила проще. В конце концов, человек ко всему привыкает.