Читать книгу "Старший оборотень по ОВД - Максим Есаулов"

— Да снимали мы много квартир. Для оружия, для лежки…

— Ненадежно, — Шилов нарисовал жирный минус. — Трудно контролировать.

— Да, ключ от такой страховки хочется всегда иметь под рукой, — согласился Егоров.

— Ключ? — Шилов задумался, вспоминая. — Ключ…

— Может, в машине? — Высказал новое предположение Егоров. Шилов не реагировал, и Егоров пощелкал пальцами. — Алло, гараж!

— Тихо! Я, кажется, знаю. Перед тем, как запустить в камеру, Серега со Стасом Чибиса обыскали. У него был крест. Здоровенный такой, на цепочке. И вместе с крестом — ключ. Серега еще пошутил тогда: ключ от рая? Ключ от рая номер… На ключе были цифры какие-то… — Роман напряг память. При той сцене он не присутствовал, знал ее только со слов Сереги. Правда, Стас там был, он должен помнить. Но все-таки… Вспомнил! — Ключ от рая номер сто двадцать девять. Чибис еще тогда засмеялся на серегину шутку: «Ну, типа того». И очень просил ему крестик с ключом оставить.

— Оставили?

— Нет, конечно. Только где он теперь? Скорее всего, в прокуратуре. Или у нас в кабинете мог остаться, и тогда его или убоповцы при обыске выгребли, или где-то лежит до сих пор. Так вот, это банковский сейф.

— Во всех банках есть ячейки?

— Во многих.

— Ну, и как мы найдем нужный?

— Я думаю, сейф оформлен на его имя.

— Или на поддельный паспорт.

— Или находится на Луне! Гадать можно сколько угодно.

— С учетом банковской тайны…

— Попросим Юрку Голицына, он наштампует нам липовых запросов. В конце концов, нам известен номер ячейки.

— На все это уйдет год.

— Есть другие предложения?

— Дай мне чистый мобильник.

Пока Егоров набирал номер и ждал соединения, Миша наклонился к Роману и прошептал:

— Если это важно, то у Чибиса был поддельный паспорт на имя Милорадова Валентина Константиновича. Я сам его видел.

— Чего ж ты раньше-то молчал, а?

— Так вы мне слова не давали сказать…

Егоров дозвонился, и Шилов, отвлекшись от Миши, прислушался к разговору:

— Борисыч, узнал? Помощь твоя нужна! Слыхал о моих проблемах? Повидаться бы надо. Если нет, я не обижусь… Так, а где? Во сколько? Договорились!

Егоров вернул телефон и сказал с легким торжеством:

— В три часа нас будет ждать человек. Мой реабилитированный зэк из налоговой, Суворов. Ну, ты, Ром, его видел. Помнишь, горилку вместе пили в моем кабинете?

* * *

Карташов открыл ключами дверь квартиры Скрябина и вошел.

Постоял в коридоре, принюхиваясь. Прошел в комнату.

Стас лежал поперек кровати, укрытый каким-то рваным пледом. Из-под пледа торчали ноги в носках и мятых штанах, и голова со спутанными волосами. На полу у кровати валялись пистолет в кобуре, ксива, пустая сигаретная пачка, пустые пивные бутылки.

Покачав головой, Карташов пересек комнату и раздвинул тяжелые шторы. Солнечный свет заставил Стаса поморщиться, что-то пробормотать и накрыть голову пледом.

Собрав бутылки и сигаретную пачку, Карташов ушел на кухню. Раковина была завалена грязной посудой, на столе лежали куски засохшего хлеба, пакет с растаявшими пельменями, банка консервов, которую, видимо, Скрябин начал вскрывать с пьяных глаз, но так и не сумел управиться с открывашкой, и только попортил.

Иваныч сложил мусор в пакет, протер салфеткой часть стола, поставил принесенного с собой «малька» водки. Снял куртку, надел фартук и принялся мыть посуду. Получалось это у него ловко, как будто он всю жизнь прибирался у Стаса.

За этим занятием Скрябин его и застал.

Ежась и потряхивая головой, он проковылял из комнаты в кухню и тяжело сел за стол.

— О, явление! — Карташов вполне доброжелательно усмехнулся. — Здорово, красавец!

— Ты как здесь?..

— Светка твоя ключи отдала. Сказала, больше ей не нужны.

— Да пошла она! — Стас подпер голову, посмотрел в пол.

— Я тебе взял поправиться…

Внимательно рассмотрев «маленькую», Скрябин с сожалением покачал головой:

— Нет, хватит. Надо в себя приходить.

Вместо водки он жадно выпил мутного рассола из трехлитровой банки с огурцами, стоявшей на подоконнике.

Карташов продолжал мыть посуду и говорить, время от времени, словно по расписанию, оглядываясь на Стаса, чтобы увидеть реакцию:

— Я в больницу звонил. К худшему не меняется, так что уже хорошо.

— Спасибо. Ты только из-за этого пришел?

— Чибиса застрелили. Через окно камеры, прямо из соседнего дома.

— Не слабо.

— Арнаутов считает, что это Шилов. Такую облаву устроил — весь город на ушах стоит.

— Что с него взять, с дурака?

— Он не дурак… Рома просил меня достать фото Арнаутова и Виноградова. Парнишка этот, который с явкой пришел, мельком видел мента, который Чибиса крышевал. — Иваныч закончил с посудой, вытер руки, снял фартук. Встал, прислонившись к раковине, лицом к Стасу. — Фото я достал, а Рома не звонит. Свяжись с ним, я готов встретиться.

— Я не знаю, где он, — отвел глаза Стас.

— Рома сам предложил держать связь через тебя. Так что брось валять дурака, шутки кончились: если Арнаутов найдет Рому раньше, он его в живых не оставит…

24

Выбрав момент, когда его непосредственного руководства масштабной облавой не требовалось — люди работали, операция шла своим чередом, не принося результатов, — Арнаутов заехал в прокуратуру.

— Я быстро, — буркнул он водителю и, поднимаясь по лестнице и топая по коридору, представлял, как будет извиняться перед Кожуриной.

Извиняться он никогда не умел… Даже если сам признавал, что явно не прав.

Кожурина сидела за столом и писала. При появлении Арнаутова подняла голову, но писать не прекратила. Даже как будто начала еще быстрее водить ручкой по разграфленному бланку. Официальным тоном сказала:

— Слушаю вас, Николай Иванович.

Арнаутов шумно вздохнул. Огляделся, как будто был в кабинете впервые. Заинтересовался справочниками на книжной полке, цветочками на подоконнике. Понял, что смотрится глупо, и на едином дыхании выпалил:

— Я тебе нагрубил. Извини!

Рука Кожуриной дрогнула, и замедлила движение. Голос тоже как-то изменился:

— Солдафон — он и есть солдафон.

Арнаутов вздрогнул. Подошел, оперся на стол Кожуриной. Она продолжала писать.

— Я солдат, и у меня погибли люди! Если он при задержании окажет сопротивление, я ему лично глотку перегрызу!