Читать книгу "Последний Дозор - Сергей Лукьяненко"

Рустам произносит чужие, грубо звучащие слова.Я повторяю вслед за ним, даже не пытаясь постичь смысл. Слова важны, но онилишь руки гончара, придающие форму глине; глиняная форма, в которую вольютрасплавленный металл; бронзовые оковы, не дающие лишней свободы рукам. Словавсе начинают и все заканчивают, в словах форма и направление, но решает всеСила.

Сила и Воля.

Я больше не могу сдержать ту мощь, что бьетсяво мне, с каждым ударом сердца готовая разорвать жалкое человеческое тело. Яоткрываю рот одновременно с Рустамом. Я кричу, но кричу уже без слов.

Время слов кончилось.

Белый туман вылетает из наших ртов, вздымаетсямутной волной — и накатывается на приближающуюся армию, на круг Темных магов,что плетут паутину своего заклинания… не менее ужасающего, но более медленного…чуть более медленного. Серые тени, уже начинающие подниматься из камня, сдуваетбелым туманом.

А потом Белое Марево настигает и Иных, ичеловеческих воинов.

Мир перед нами теряет краски, но не так, какэто происходит в Сумраке. Мир становится белым, но это белизна смерти, а нежизни, это смешение красок, которое так же бесплодно, как их отсутствие. Сумраквздрагивает, сминается — слой за слоем слипаются меж собой, протягивая межледяных жерновов кричащих от боли людей и онемевших от страха Иных.

И мир застывает.

Белая мгла рассеивается. Остается валящий снеба пепел. Остается раскаленная земля под ногами. И остаются окаменевшиефигуры Иных — причудливые, очень часто совсем не похожие на человеческие тела,превратившиеся в гранит и песчаник, огрубленные и исковерканные.Перекидывающийся в тигра оборотень, припавший к земле вампир, воздевшие руки втщетной попытке защититься маги…

От людей не остается вообще ничего. Сумракпоглотил их, переварил и обратил в ничто.

Нас с Рустамом трясет. Мы распороли ногтямикожу друг другу до крови. Что ж, мы давно собирались побрататься.

— Мерлин говорил, что Иных выбросит наседьмой, последний слой Сумрака… — тихо произносит Рустам. — Оношибся. Но так тоже вышло… неплохо… Эта битва… будет жить в веках. Это славнаябитва.

— Посмотри, — говорю я ему. —Посмотри… брат.

Рустам всматривается — не глазами, а так, какумеем мы, Иные. И бледнеет.

Эта битва не будет жить в веках. Мы никогда нестанем ею хвалиться.

Убить врага — доблесть. Обречь его на муки —подлость. Обречь на вечные муки — вечная подлость.

Они все всё еще живы. Обращены в камень,лишены движения и Силы, осязания, зрения, слуха, всех отпущенных людям и Инымчувств.

Но они живы и будут жить — пока камень необратится в песок, а может быть, и дольше.

Мы видим их трепещущие живые ауры. Видим ихудивление, страх, гнев.

Мы не станем гордиться этой битвой.

Не станем о ней говорить.

И никогда больше не произнесем чужих колючихслов, вызывающих Белое Марево…

Почему я смотрю на Алишера снизу вверх? И скакой стати за его головой потолок?

— Очнулся, Антон?

Я привстал на локтях. Огляделся.

Восток — дело тонкое. Восток умеет бытьделикатным. Все в чайхане сделали вид, что не заметили моего обморока.Предоставили Алишеру самому приводить меня в чувство.

— Белое Марево, — повторил я.

— Понял, понял, — кивнул Алишер. Онбыл не на шутку встревожен: — Ну ошибся я, не морево, а марево. Извини. Вобморок-то чего падать?

— Рустам применял Белое Марево вместе сГесером, — сказал я. — Три года назад… в общем, Гесер научил меняэтому заклинанию. Серьезно так научил. Воспоминаниями поделился. В общем… ятеперь помню, как все это было.

— Действительно так мрачно? —спросил Алишер.

— Очень. Не хочется мне туда ехать.

— Ну, это ведь было давно, —успокоительно произнес Алишер. — Все уже кончилось, все давным-давнопрошло, кануло в Лету…

— Если бы, — ответил я, но уточнятьне стал. Если Алишеру не повезет, то он сам все увидит и поймет. Потому чтоехать на плато демонов нам все-таки придется. Рустам из моих заимствованныхвоспоминаний ничего общего с Афанди не имел.

Как раз в этот момент вернулся из туалетаАфанди. Сел на подушки, посмотрел на меня, добродушно спросил:

— Отдохнуть решил, да? Отдыхать рано,после плова будем отдыхать.

— Не уверен, — пробормотал я,садясь.

— Ах какая хорошая вещь —цивилизация! — продолжал Афанди, будто не слыша меня. — Вы молодые,вы не знаете, сколько блага принесла цивилизация миру.

— Неужели там горела лампочка? —пробормотал я. — Алишер, поторопи официанта с пловом, ладно?

Алишер нахмурился.

— И впрямь…

Он встал, но как раз в этот момент появилсямолодой мужчина с большим блюдом. Разумеется, одна тарелка на всех, какположено… красноватый рассыпчатый рис, оранжевая морковь, изрядное количествомяса, цельная головка чеснока сверху.

— Я же говорил, здесь хорошоготовят, — с удовольствием произнес Алишер.

А я смотрел на мужчину, который принес плов.Интересно, куда делся тот молодой паренек? И почему новый официант такнервничает?

Я взял рукой пригоршню плова, поднес к лицу.Посмотрел на официанта. Тот закивал и начал вымученно улыбаться.

— Баранина под чесночным соусом, —сказал я.

— Каким еще соусом? — удивилсяАлишер.

— Это я так… вспоминаю мудрого Холмса инаивного Ватсона, — ответил я, больше не беспокоясь о том, что мой русскийязык выглядит неуместно. — Чеснок — чтобы отбить запах мышьяка. Сам жеговорил — на Востоке надо верить носу, а не глазам… Дорогой, откушай-ка с намиплова!

Официант замотал головой, медленно отступая.Из любопытства я посмотрел на него сквозь Сумрак — в ауре преобладали желтые изеленые оттенки. Страх. Профессиональным убийцей он не был. И отравленный пловпотащил сам, вместо младшего брата, потому что боялся за того. Удивительно,какие мерзости способен совершить человек из-за любви к ближним своим и заботыо них.

Вообще все это было чистой воды импровизацией.В чайхане нашлась какая-то гадость с мышьяком, какой-то крысиный яд. И кто-топриказал накормить нас пловом с отравой. Убить сильного Иного таким образомневозможно, но ослабить, отвлечь нас можно было запросто.