Читать книгу "Александр Македонский. Сын сновидения - Валерио Массимо Манфреди"

Филипп встал в очередь просителей, накинув на голову капюшон плаща, но от жрецов Аполлона ничто не ускользнуло. Очень скоро из уст в уста, от рабов до высших служителей культа, скрывающихся в самых дальних, тайных помещениях храма, пронесся слух.

— Здесь находится царь македонян, верховный глава совета святилища, — объявил, запыхавшись, молодой служка.

— Ты уверен в том, что говоришь? — спросил жрец, отвечавший в этот день за проведение службы и за оракулы.

— Трудно перепутать Филиппа Македонского с кем-то другим.

— Чего ему нужно?

— Он стоит в очереди с просителями, желающими получить ответ бога.

Жрец вздохнул.

— Невероятно. Почему было не предупредить кого-нибудь из нас? Мы не можем вот так, вдруг, дать ответ столь могущественной персоне… Живо! — приказал он. — Вывесьте знаки совета святилища и немедленно приведите Филиппа ко мне. Победитель в священной войне, верховный глава совета имеет абсолютный приоритет.

Юноша исчез за боковой дверью. Жрец облачился в одежды для богослужений и повязал голову священной повязкой, оставив ниспадающие на плечи концы, после чего вошел в храм.

Перед ним восседал на троне бог Аполлон с лицом и руками из слоновой кости, в серебряном плющевом венке на голове, с перламутровыми глазами. Огромная статуя имела удивленное выражение лица с рассеянным замершим взглядом, приоткрытыми губами и загадочной, несколько насмешливой улыбкой. На жаровне у его ног курился фимиам, и дым поднимался голубоватым облаком к отверстию меж стропил, сквозь которое виднелся краешек неба.

Из дверей, рассекая темноту, проникал пучок света; он лизал золоченые капители колонн и заставлял сверкать мириады пылинок, висящих в неподвижном тяжелом воздухе.

Вдруг в дверном проеме четко обрисовалась мощная фигура, и тень от нее протянулась почти к ногам жреца. Фигура, прихрамывая, двинулась к статуе, и в тишине святилища эхом разнесся стук жестких подошв.

Жрец узнал македонского царя.

— Чего тебе угодно? — спросил он почтительно. Филипп поднял глаза на статую и встретил ее бесстрастный взгляд, взиравший на него сверху.

— Хочу задать вопрос богу.

— И каков же твой вопрос?

Филипп уперся взглядом своего единственного глаза прямо ему в душу, если таковая у него имелась.

— Свой вопрос я задам непосредственно пифии. Проводи меня к ней.

Жрец в замешательстве потупился, удивленный этой просьбой, но не смог найти причины отказать.

— Ты уверен, что хочешь непосредственно предстать перед голосом Аполлона? Немногие решаются на это. Он может оказаться резче звука боевой трубы, он терзает своим тоном…

— Я выдержу, — категорично оборвал его Филипп. — Проводи меня к пифии.

— Как хочешь, — сказал жрец.

Он подошел к висящему на колонне бронзовому тимпану и ударил по нему жезлом. Серебряный звук, отражаясь от стен, заиграл в помещении эхом и донесся до целлы и самого уединенного и тайного места в храме — адитона. Когда звон затих, жрец проговорил:

— Следуй за мной, — и повел царя за собой.

Они обошли пьедестал статуи и остановились перед бронзовой плитой, закрывавшей заднюю стену целлы. Проведя по ней жезлом, жрец извлек мрачный звон, быстро заглохший в невидимом подземном пространстве. Без единого звука громадная плита повернулась вокруг своей оси и открыла уходящую под землю узкую лесенку.

— Никто за годы жизни нынешнего поколения не входил сюда, — не оборачиваясь, проговорил жрец.

Филипп с трудом спускался по крутым неровным ступеням, пока не оказался в центре подземелья, скудно освещенного несколькими лампами. В этот момент от стены, совершенно терявшейся в темноте, отделилась растрепанная фигура, до пят укутанная в красные одежды. Ее лицо покрывала пепельная бледность, а жирно накрашенные глаза пугливо бегали, как у загнанного зверя. Жрицу поддерживали двое служителей, которые чуть ли не волоком подтащили ее к скамье, сделанной в форме треножника, и тихо опустили на сиденье.

Потом с трудом открыли каменный люк в полу, под которым распахнулась бездна, и оттуда поднялись клубы ядовитого дыма.

— Это хазма гес, — сказал жрец дрожащим голосом, на этот раз в непритворном страхе. — Порождение ночи, последняя горловина первородного хаоса. Никто не знает, где он кончается, и никто из спустившихся туда не возвращается. — Он взял булыжник со скалистого дна пещеры и бросил его в эту дыру. Но никакого звука так и не послышалось. — Теперь бог готов войти в тело пифии, вселиться в него. Смотри.

Провидица с трудом вдохнула поднимавшиеся из бездны испарения и содрогнулась, словно охваченная резкими спазмами, а потом, закатив глаза, осела на сиденье треножника. Ее руки и ноги безжизненно повисли. Потом она вдруг начала лихорадочно что-то бормотать, издавая хрип, который становился все более резким, пока не превратился в змеиное шипение. Один из служителей положил ей на грудь руку и многозначительно посмотрел на жреца.

— Теперь можешь задать богу свои вопросы, царь Филипп. Теперь бог здесь, — смиренным голосом проговорил жрец.

Филипп подошел вплотную к пифии, так, что едва не коснулся ее рукой.

— О бог, в моем доме готовится торжественный ритуал, и я собираюсь отомстить за оскорбление, которое варвары некогда нанесли храмам на нашей земле. Но у меня на сердце тяжесть, и по ночам меня преследуют кошмары. Каков же ответ на мое беспокойство?

Пифия издала протяжный стон, потом медленно приподнялась, опершись обеими руками о край сиденья, и заговорила странным металлическим дрожащим голосом:

Бык увенчан,

конец близок,

жертвователь готов.

И снова обвисла, безжизненная, как труп.

Филипп какое-то время молча смотрел на нее, потом подошел к лестнице и скрылся в падавшем сверху бледном свете.

ГЛАВА 35

Глубокой ночью галопом примчался всадник. Спрыгнув со взмыленного коня у караульного помещения, он бросил поводья одному из «щитоносцев».

Спавший вполглаза Евмен тут же вскочил с постели, накинул плащ, взял лампу и поспешно спустился по лестнице, чтобы встретить гонца.

— Заходи, — велел он, едва завидев, как прибывший подходит к портику, и повел его в оружейную палату. — Где теперь царь? — спросил царский секретарь, пока спутник, все еще тяжело дыша, шел за ним.

— Через день, не больше, будет здесь. Я потерял время по известной тебе причине.

— Ладно, ладно, — оборвал его Евмен, отпирая ключом обитую железом дверцу. — Входи, здесь нам никто не помешает.

Они беседовали в большом грязном зале, помещении для хранения и починки оружия. В стороне, вокруг наковальни, имелось несколько табуретов. Евмен подвинул один собеседнику, а сам сел на другой.