Читать книгу "Последнее предупреждение - Кирилл Казанцев"

Танцор наконец-то обнаружил свое оружие. Не пистолет и не нож – все оказалось намного проще. Кастет. Шипастый и грозный с виду. Но... Несерьезная вещица. Василия эта железяка совершенно не пугала.

Но сам Танцор явно воспринимал свое вооружение всерьез. Он тоже чуть согнул ноги и, пародируя отработанные и экономные движения Скопцова, двинулся ему навстречу. При этом правую, вооруженную, руку отвел назад, на уровень плеча. Скопцов усмехнулся – ну разве не идиот! Из такого положения хорошего, сильного и резкого, способного пробить защиту удара не получится. Где его, придурка, учили!

"На зоне..." – вспомнилось Василию. Он опять усмехнулся, и в этот момент Танцор начал атаку.

Как и предполагал Василий, удар получился слабеньким. Конечно, если бы он попал туда, куда был направлен, то мог бы причинить немало неприятностей. Но он не попал – без особого труда Василий на лету перехватил вражескую руку, привычно заломил запястье и, вытянув Танцора немного в сторону, резко впечатал каблук берцовки тому в подвздошье, одновременно с этим ударом поддергивая противника на себя.

Танцор громко хрюкнул и начал складываться пополам. Василий не дал ему этого сделать, разогнув сильным ударом колена в грудь. И тут же добавил правым кулаком в челюсть.

Проскользив на пятках добрую половину комнаты, Танцор тяжело рухнул навзничь, приложившись при этом затылком о прикроватную тумбочку. Широко раскинув руки, без движения замер на полу. Кастет слетел с пальцев его правой руки.

Василий не стал поднимать это оружие – несерьезно. Присев рядом с Танцором, он быстро обшарил его карманы. Ничего, кроме ключей от автомашины, не было.

Приподняв безвольное, расслабленное тело Танцора за фуфайку на груди, Василий быстренько перетащил его к высокому, с подлокотниками, как при дворе какого-нибудь по счету Людовика, стулу. С резким выдохом оторвал тело противника от пола и бросил на стул. Танцор, все еще не пришедший в сознание, начал было сползать на пол, но Скопцов перехватил его, усадил покрепче и остатками скотча начал приматывать руки и ноги к стулу, постепенно превращая человека и стул в единое целое.

Завершив процесс, вернулся к Большому. Тот уже перестал трепыхаться – лежал, глядя остановившимися стеклянными глазами в потолок. Теплая шерстяная рубаха в клочья изодрана на груди, обрывки ткани зажаты в сведенных предсмертной судорогой пальцах. На тыльной стороне правой кисти красовалась татуировка – горы, встающее из-за них солнце и корявые буквы, складывающиеся в надпись: "Сибирь". Судя по всему, умирал Большой очень непросто. Тяжело умирал.

Но Скопцова это не трогало. Это был враг. А врага на войне не принято жалеть. Если не ты его – то, значит, он тебя. Такая она штука – война.

Василий быстро проверил карманы Большого. Тоже ничего – ни документов, ни каких-либо бумажек. Только смятая пачка "Беломора", коробка спичек и еще пакетик с темно-зеленой травой. Что это за трава, Василий определил сразу – анаша. Или, если по науке, марихуана. Насмотрелся в Чечне. И даже пробовал разок. Но не понравилось.

Приятной находкой оказался выкидной нож. Первое оружие, попавшее Василию в руки. И действительно, оружие, а не игрушка из Китая.

Остро заточенное обоюдоострое лезвие, которому мастер придал хищный акулий силуэт. Неглубокие дорожки кровостоков. Тяжелая рукоятка, любовно отделанная пластинами из какой-то кости.

Василий несколько раз сложил, а потом со звучным щелчком открыл нож. Действительно, прекрасная вещица! Лезвие не болтается на оси, стопорные пазы идеально подогнаны под фиксатор. И баланс неплохой.

Сунув нож в карман "камуфляжа", Василий обернулся к своему пленнику. Тот как раз пришел в себя и начал ворочать головой, стараясь понять, где он оказался и что с ним происходит.

– Поговорим? – спросил Василий, подходя к своему пленнику.

Тот еще немного помотал коротко стриженной башкой, потом сплюнул в сторону и, по-блатному растягивая слова, ответил:

– А не пошел бы ты, малый. Нам с тобой базарить не о чем.

– Вот тут ты ошибаешься, – отозвался Скопцов. Он не собирался никого уговаривать. Помимо психологических приемов "раскола" пленного, существуют и другие. А этот тип, который сейчас бодрится и играет в героя-партизана, твердо верит в то, что закон можно нарушать только ему. И никто другой на такое не отважится.

Танцор просто не знал пока, что он уже мертв. И сам момент, когда он перестанет дышать и думать, не за горами. Василий мог пожалеть Машу. Но тут жалеть было некого. И не за что.

Он заглянул в глаза врага. Тот был абсолютно спокоен и смотрел на него насмешливо, с легким превосходством, как обычно смотрит опытный, бывалый, повидавший виды блатной на несудимого и не "топтавшего зону" лоха.

Василий больше не раздумывал. Он опустил руку в карман, и теплая рукоять ножа удобно легла в ладонь.

Щелчок встающего на фиксатор лезвия не удивил и не испугал жулика. Наоборот, он заулыбался совсем уже откровенно. Ему не могло и в голову прийти, что этот вот парень с немного грустной, но доброжелательной улыбкой способен причинить ему боль. Наверное, он думал, что его сейчас начнут пугать, размахивать лезвием ножа перед лицом, угрожать. И к этому он был готов. Но только не к тому, что произошло.

Не произнося ни единого слова и не меняя выражения лица, Скопцов прижал левую кисть Танцора к подлокотнику стула, отогнул мизинец и одним коротким точным движением отсек первую фалангу.

– А-а-а! – зверем взвыл жулик. Он рванулся в сторону, но скотч крепко держал его на стуле, а Василий надежно удерживал сам стул. – А-а-а!

Из обрубка пальца хлестала кровь, пачкая одежду Танцора и лежащий на полу дорогой ковер. Скопцов немного отстранился, чтобы капли крови не попали на камуфляж. Подняв с пола отрезанный кусочек плоти с давненько нестриженным ногтем, Василий демонстративно начал его разглядывать. Когда он перевел глаза на жулика, то с чувством некоторого удовлетворения увидел на его лице явные следы паники.

– Сейчас я отрежу тебе еще кусочек пальца... – почти ласково сообщил он Танцору. Тот опять попытался рвануться – и вновь у него ничего не получилось.

Теперь он действительно почувствовал, что это такое – быть беспомощной жертвой!

А мучитель приложил холодное лезвие ножа к горящему огнем мизинцу.

– Подожди, мужик! – взвыл блатной. – Что ты делаешь?!

– Укорачиваю тебе пальцы, – спокойно сообщил "мужик". И тут же спросил с самым живым интересом: – А что?

– Ты, это, блин, прекрати! – попытался урезонить своего мучителя Танцор. Но тот только удивился в ответ:

– Почему же?! У тебя – целых десять пальцев. Если несколько из них отрезать, то ничего страшного не случится!

– Слышь, братан, но ведь нельзя так! – Танцор не мог понять, что происходит в этой полутемной комнате. Он еще надеялся уговорить садиста.