Читать книгу "Грех - Кирилл Казанцев"

– Это неплохо. Как сказано в Писании, раскаявшийся грешник милее Богу, чем сто праведников, – усмехнулся Андрей.

– Зря иронизируешь. В сухом остатке получился неплохой результат. Проведена ревизия всех монастырей, выявлено и закрыто семь преступных подпольных производств. Из них четыре паленой водки и три – тяжелых наркотиков. Многие настоятели лишились своих должностей, а кое-кто и сана. Отец Меркурий окончательно спятил. Держат его в областной дурке и признали неизлечимым. Все бесов каких-то ловит в трехлитровую банку.

– Хоть кого-нибудь посадили? – нетерпеливо спросил Ларин.

– Если ты о Филарете, то нет. Он сам высказал желание стать отшельником-молчальником. Церковные власти пошли навстречу. Теперь он обживает скит-землянку в глухой сибирской тайге, грехи замаливает. Дал обет молчания. Поверь, ему там не слаще, чем на зоне. И такое наказание он выбрал себе добровольно. А вот Шамиля посадили. Взял-таки его Нежин с поличным. Хотя ума не приложу, почему такой опытный в грязных делах Шамиль решил пистолет, из которого отшельника Серафима убили, у себя в доме хранить? Если б не эта улика, ничего ему предъявить не смогли бы. Ведь он даже на спусковой крючок не нажимал.

Лора отвела взгляд в сторону, а Андрей смиренно произнес:

– Наверное, так Богу угодно было.

* * *

Бизнесмен Шамиль лежал на верхнем, третьем, ярусе шконок в областном СИЗО. Хоть и попал он за решетку, но надежды вскорости оказаться на воле не терял. На пистолете, найденном в его кабинете, который подбросил ему и приклеил скотчем к подрамнику картины какой-то гад, отпечатков пальцев бизнесмена не нашли. И один из самых дорогих адвокатов России мог повернуть это обстоятельство в пользу Шамиля. Пока же по совету защитника он на сотрудничество со следствием не шел, законно отказавшись давать против себя показания. Подельников не сдавал, потому как люди, облеченные церковной властью, пообещали ему содействие в освобождении.

На тюремную жизнь тоже грех было жаловаться. Вместе с Шамилем в камере появились и огромный двухкамерный холодильник, и плазма на стене, и видеоплеер с богатой коллекцией фильмов. Лишних арестантов из переполненной камеры убрали – теперь у каждого имелось свое спальное место. Да и народ здесь подобрался солидный. Бывалый уркаган, весь синий от татуировок. Несколько первоходов, выполнявших любое его желание. Остальные были обычными мужиками: кто оказался за решеткой за финансовые махинации, кто за аферы с недвижимостью.

Шамиль лежал, закинув руки за голову, дымил дорогой сигаретой и лениво посматривал на огромный телевизионный экран. Громыхнула «кормушка».

– Желающие посетить воскресное богослужение – на выход, – раздался из-за железной двери голос.

Шамиль только ухмыльнулся и крикнул:

– А почему мечети в СИЗО нет?

– Разговорчики, – не очень злобно огрызнулся тюремный вертухай.

– На воскресную службу желающие есть, гражданин начальник. – С самой козырной шконки резво вскочил бывалый уркаган – на его спине красовался выколотый многокупольный собор с крестами.

Уркаган быстро надел чистую рубашку, заправил под нее самодельной зэковской работы нательный крестик.

В небольшой тюремной церкви было многолюдно. Многие зэки использовали службу, чтобы пообщаться между собой, передать информацию.

Немолодой священник монотонно, заученно вел службу. Зэки, когда надо, крестились, когда следовало – отвечали хором. Татуированный уркаган с глубоко посаженными под низким лбом глазами стоял отдельно от других.

– Желающие исповедоваться есть? – поинтересовался священник, собирая богослужебный инвентарь.

Таких отыскалось пятеро. Последним в очереди стоял уркаган, хотя по своим тюремным заслугам и положению вполне мог пройти первым.

Священник терпеливо выслушивал путаные признания зэков и отпускал грехи. Вскоре рядом с ним оказался и последний из исповедующихся – бывалый уркаган.

– Грешил, сын мой? – Священник сцепил на коленях руки, на пальцах просматривались белые пятна от сведенных зоновских татуировок.

– Грешил, святой отец.

– И в чем?

– Чифирь пил.

– Для церкви это не грех. Все люди чай пьют.

– Лоха одного в карты обул.

– И этот грех тебе отпустится. В чем еще грешен?

– Первохода одного опустил. А потом оказалось, что девку он не насиловал. Подставила она его.

– Этот грех ты по неведению совершил. На телку он теперь перешел. Потому и он тебе отпускается.

– Вот вроде и все, святой отец, – проговорил уркаган.

Священник перешел на шепот:

– Шамиль с тобой в камере парится?

– Со мной.

– Кончить его надо, – тихо проговорил священник.

Уркаган блеснул глазами, но спрашивать «почему?» и «зачем?» не стал. Ведь понятно было – не от своего имени говорит священник, а так решили люди, стоявшие гораздо выше его, и он лишь озвучивает их волю.

– Только аккуратно, чтобы не подкопались. Сделаешь?

– Сделаю, батюшка.

– Заранее отпускаю тебе грех этот, сын мой, и благословляю. А вот и бонус тебе за смирение и послушание. – Тюремный поп протянул уркагану толстенную Библию. – В корешке ее супертонкий «айфон» с мобильным Интернетом припрятан. Батарея хорошо держит, на следующей службе я тебе подзаряжу. Только не спались с ним во время шмона…

…Глубокой ночью из камеры, где сидел Шамиль, раздался отчаянный стук в дверь и крики:

– Охрана, сюда! Доктора!

Подоспевшие вертухаи и тюремный медик застали следующую картину. Перепуганные зэки жались по углам. На бетонном полу с разбитой головой лежал мертвый Шамиль. Из раскроенного виска медленно вытекала кровь.

Татуированный уркаган объяснил, что произошло. Мол, бизнесмен кавказского происхождения по неосторожности свалился с третьего яруса шконок. Ну и, как водится в таких случаях, неудачно ударился головой. Все зэки дружно подтвердили эту очень удобную во всех отношениях версию.