Читать книгу "Надеюсь и люблю - Кристин Ханна"

Лайем постарался подавить внезапно возникший панический страх. Господи, сделай так, чтобы ему не пришло это в голову!

Судя по термометру, снаружи стало еще на градус холоднее. Лайем сосредоточился на мелочах: нога на педали газа, руки сжимают руль, глаза ощупывают обочину в поисках следов. Но вокруг лежало только белое покрывало нетронутого снега.

Далеко впереди справа виднелись конюшни, сараи и ярмарочные павильоны. Главный павильон был залит ярким светом и напоминал бурное море.

Как странно видеть огни посреди зимней ночи!

Надежда затеплилась в сердце Лайема. Эта ярмарка – любимое место Майк. Они с Бретом часто бывали здесь летом на выставках лошадей и бегах. Всего несколько месяцев назад Брет выиграл свою первую награду на соревнованиях.

Возле поворота Лайем притормозил. Испарина выступила у него на лбу, ладони стали влажными и холодными.

Любое промедление может оказаться смертельным. Ртутный столбик термометра продолжал ползти вниз. Лайем свернул с главной дороги и надавил на педаль. Машину сначала повело в сторону, но затем колеса выровнялись. Лайем согнулся над рулем, всматриваясь в темноту, так что едва не касался лбом стекла. На стоянке он резко затормозил и, не выключив мотора, выскочил из машины и бросился бежать по глубокому снегу.

– Брет! – крикнул он.

Его крик долетал до невидимых гор и эхом возвращался обратно, высокий и тонкий, как наледь на проруби.

– Брет! – Теперь он бежал по конюшне, заглядывая подряд во все стойла.

Он нашел сына в последнем; раньше здесь стояла лошадь, которую Майк представляла на городской выставке. Брет забился в дальний угол, сжался в комок и сосал указательный палец.

Никогда в жизни Лайем не чувствовал такого облегчения. Все, на что он был способен в этот момент, – это опуститься на колени и обнять сына.

– Как ты меня напугал, – прошептал он в изнеможении.

Брет отодвинулся от отца. Глаза и щеки у него покраснели от слез, голос дрожал.

– Я знал, что ты найдешь меня, папа. Я… – Он разрыдался, дрожа всем телом.

– Тихо, тихо, малыш, – ласково гладил его Лайем по спине.

– Па-па, о-на даже не обняла ме-ня.

– Прости, сынок. Я давно должен был сказать тебе правду.

– Она… не моя мама, да?

– Она твоя мама. Просто из-за того, что она упала с лошади, у нее в мозгу что-то повредилось, и она теперь не может вспомнить многие важные вещи.

– И… меня?

– И меня. И Джейси.

– Она вспомнила Джейси!

– Нет. Ей рассказали про Джейси, поэтому она догадалась, кто перед ней. Но на самом деле ее она тоже не помнит.

– Тогда почему ей никто не рассказал обо мне? – все еще всхлипывая, спросил Брет. – Я не хуже Джейси.

– Для нее ты – все, Брет. Вы с Джейси – ее мир, ее жизнь. Поэтому когда ей рассказали про Джейси, мама долго плакала. Я просто не смог сразу же рассказать ей еще и про тебя. Маме и так было очень больно. Я надеялся, что она без посторонней помощи все вспомнит, но этого не случилось.

– А память к ней вернется? – уже спокойнее спросил Брет.

Лайем видел, что сын из последних сил старается держаться, как взрослый. В первый момент он хотел ответить утвердительно, но за последние несколько дней он узнал много нового о себе и своих детях. Все они, оказывается, достаточно сильны, чтобы стойко переносить правду. И единственное, что может подкосить их, – это ложь.

– Доктора говорят, что она вспомнит почти все. Детали вряд ли, но такие важные вещи, как семья, дом, родные, вернутся в ее память.

– Но ты не уверен в этом?

– Нет. Но я уверен в другом.

– В чем?

– В том, что есть любовь. А ее она не может не вспомнить.

– Ты прав, папа, – поразмыслив, кивнул Брет. Лайем улыбнулся. Господи, спасибо зато, что Ты вернул мир и покой в сердце ребенка.

– Папа, я люблю тебя.

– Я тебя тоже. – Признание сына оросило иссохшую от тоски душу Лайема, как весенний дождь. – И еще я горжусь тобой. Правда, это непросто понять такому маленькому мальчику, как ты.

Они медленно поднялись. Лайем взял Брета на руки и понес его из конюшни. Уходя, он выключил свет, и посреди абсолютной темноты дорогу им указывал лишь свет автомобильных фар. В машине Лайем первым делом позвонил Розе и Джейси, чтобы сообщить радостную новость. Роза предложила заехать за Джейси в больницу, чтобы они все вместе встретились дома.

Брет вжался в сиденье. Хотя в машине было тепло, он не мог сразу согреться и продолжал дрожать.

– Прости меня, папа.

– Все в порядке. Иногда человеку нужно побыть одному, чтобы подумать. Но только в следующий раз ты уж лучше запрись в своей комнате, а не убегай, ладно?

– Ладно. Но уж запрусь я так, что вы все вместе дверь не откроете, – с улыбкой пообещал Брет.

Глава 24

Лайем всю дорогу сжимал в ладони прохладные пальцы Брета, ведя машину одной рукой.

В гараже он выключил мотор и повернулся к сыну. Дорого бы он заплатил за то, чтобы сказать сейчас что-нибудь утешительное, весомое.

Но если бы мечты были быстроногими кобылицами, все нищие мира ездили бы верхом.

Это было одно из любимых выражений Майк, и, вспомнив его, он почувствовал внезапную близость к ней. Будь Майк сейчас рядом, она сказала бы: «Ну, тапер, изобрази какую-нибудь музыку».

– Брет, нам нужно с тобой поговорить еще об одной важной вещи, – собравшись с духом, начал Лайем.

– О чем? – Брет насторожился, потому что за последнее время привык к тому, что новости чаще всего бывают плохими.

– Пошли, – ласково улыбнулся Лайем. – Я сварю горячий шоколад, мы сядем у камина и спокойно поговорим.

– Шоколад? Это здорово!

– Давай шевелись, Джим Керри.

– Так мама назвала меня в тот день, когда упала, – удивленно вымолвил Брет.

– Видишь, все воспоминания ведут себя одинаково – то исчезают, то появляются неизвестно откуда. И к маме они вернутся. Знаешь, Бретти, лучше, если ты не будешь им противиться, и не важно, какие эмоции они пробудят в твоем сердце. Не стоит бояться того, что чувствуешь. Никогда.

– Я понял, папа, – кивнул Брет и вылез из машины. Он пошел вперед, зажигая по пути свет, а Лайем двинулся следом. В гостиной он опустился на колени перед камином и положил в него бумагу и поленья. Когда огонь разгорелся, он направился на кухню и приготовил две чашки растворимого какао, затем добавил в одну чашку молока и понес их обратно в гостиную. Брет уже сидел на ковре у камина и возился с какой-то игрушкой, наслаждаясь звуковыми эффектами.