Читать книгу "Поглупевший от любви - Элоиза Джеймс"

Генриетта лихорадочно листала книгу Бартоломью Батта о воспитании детей младшего возраста, но с ужасом понимала, какими бесполезными кажутся его советы перед лицом капризов Джози. Что толку, если мистер Батт был уверен, будто кормилицы обычно имеют склонность слишком много пить и, следовательно, передавать младенцам склонность к алкоголю? Она не кормила грудью Джози, но, побыв немного в ее присутствии, вполне возможно, станет горькой пьяницей.

Зато Джози любила ее сказки. Может, им просто нужно время, чтобы привыкнуть друг к другу?

На пятый день после званого ужина Генриетта сидела в детской на маленьком табурете, окруженная батальонами оловянных солдатиков, и пыталась отразить проникновение вражеского шпиона в расположение ее войск (где-то рядом с ее юбками) и предотвратить атаку неприятеля, когда в комнату вошел Дарби.

На нем были однобортный утренний сюртук цвета шалфея с двойным рядом позолоченных пуговиц, рыжеватые облегающие панталоны и темно-зеленый жилет из полосатого шелка. В руке покачивалась трость с янтарным набалдашником точно такого же цвета, как панталоны.

— Саймон! — взвизгнула Джози, вскакивая и бросаясь к брату. На лице Дарби отразилось неприкрытое облегчение, когда она остановилась в каком-то дюйме от его панталон.

— Огромное спасибо, Джози, — кивнул он. — Я крайне ценю твою предусмотрительность.

Джози насупилась, не зная, что делать дальше.

Дарби вздохнул, нагнулся и подхватил ее, тщательно оберегая светлые панталоны. Сестра, похоже, с прошлой недели еще выросла, если это возможно. Худая ножонка болталась в опасной близости от его паха.

Девочка смотрела прямо ему в глаза с таким видом, что Дарби стало неловко.

— Ты мой брат, Саймон, — объявила она.

— Мы оба прекрасно это знаем, — осторожно заметил Дарби, поворачивая голову к Генриетте. Почему она не спешит спасти его? И что это на него нашло, когда он взял девчонку на руки? Он терпеть не может детей. И вообще что он делает в детской?

— Я бедная сиротка…

— И это мне известно, — перебил он. Нижняя губка Джози задрожала.

— Зачем тебе мать? — бросил Саймон. — У тебя есть брат. Джози наморщила лоб, словно пытаясь определить, в чем тут разница. Лично он никакой разницы не видел.

— Прекрасно. Твоей матерью станет леди Генриетта. Ну, как это звучит?

Джози изогнулась, чтобы лучше видеть Генриетту, которая все еще сидела на табуретке, явно растерянная и сбитая с толку. Впрочем, Дарби так и не понял, чему тут удивляться. Вряд ли его объявление — новость для нее.

— Леди Генни облила меня водой, — напомнила Джози и, наклонившись к его уху, громко прошептала: — И я не уверена, что Аннабел так уж ее любит.

Дарби вспомнил о манере Аннабел целовать незнакомых женщин, называя их мамами.

— Аннабел привыкнет к ней, — пообещал он.

— Но она облила меня водой, Саймон. Неужели забыл?

— Ты это заслужила.

— Почему бы тебе не сделать моей мамой тетю Эсме? — продолжала шептать Джози. — Няня говорит, что у нее будет малыш. И тогда в детской будет новый младенец. Другой. Лучше. Которого не будет рвать каждую минуту!

Она бросила на сестру злобный взгляд. Но Аннабел, не обращая на нее внимания, ковыляла к брату. Девочка выглядела достаточно чистой, но кто ее знает? Его камердинер был убежден, что удалить с сапог пятна от рвоты почти невозможно, и был настроен крайне пессимистично по поводу каждого визита Дарби в детскую.

— Ну хорошо, — резко бросил он, ставя Джози на пол, — мне уже пора. Леди Генриетта, могу я поговорить с вами?

Генриетта неохотно последовала за ним. Дарби проводил ее вниз, в гостиную, а она все это время могла думать только о том, что волочит ногу сильнее обычного. Но он, словно не замечая этого, держал ее под руку. Не успели они войти в гостиную, как он бесцеремонно объявил:

— Я получил специальное разрешение. Поженимся, когда вы захотите.

Но с той минуты, как он вошел в детскую, Генриетта поняла, что не может пройти через это испытание.

Он слишком красив. Просто слишком. Как ожившая греческая статуя. А она — всего лишь маленькая хромая провинциалка. Взять хотя бы его скулы и впадины под ними… настоящее совершенство. Чересчур прекрасен, идеален во всем… Ни малейшего недостатка, не говоря уже о хромоте.

Ему нужно найти такую же безупречную, как он, жену. Жену, которая родит ему детей, таких же красивых и стройных.

Она села на диван, привычно выпрямила спину, игнорируя стреляющую боль в бедре. Зря она сегодня устроилась на табуретке, чтобы поиграть с Джози. Но боль неожиданно прояснила голову. Она инвалид. Он совершенно здоров. Уже один этот факт говорит сам за себя. Нужно отпустить его на свободу, чтобы он нашел себе достойную пару.

— Я собираюсь рассказать мачехе правду! — выпалила она, не вдаваясь в подробности еще и потому, что в голосе звучало почти неприличное раздражение.

Но он, казалось, ничего не замечал.

— Буду очень рад, если моя будущая теща не станет рычать на меня при каждой встрече.

— Вы не так поняли. Я скажу ей правду, и тогда у вас не останется причин жениться на мне.

Брови Дарби сошлись.

— Но мы обо всем договорились. Я получил разрешение на брак. Почему вы отказываетесь от своего слова, леди Генриетта?

— Потому что вы такого не заслужили.

Он стоял в последних лучах заходящего солнца, лившихся в окно. Генриетта не хотела думать о его красоте. Честное слово, не хотела. Этот человек не для нее. Пусть возвращается в Лондон и найдет ту, кто ему подойдет лучше.

— Не могу понять, что вы имеете в виду, — заметил он, поднимая свою трость и изучая набалдашник, очевидно, в поисках царапин. Но набалдашник, как и все в его туалете, был безупречным.

— Мы друг другу не подходим.

— А я верю, что все будет хорошо.

Что она могла сказать на это? Она промолчала. Дарби снова обратился к ней. Ничего не скажешь, образец истинного самообладания.

— Вы заключили сделку, Генриетта. И я ожидаю выполнения всех условий с вашей стороны, — объявил он и, подняв глаза к потолку, добавил: — Эти маленькие создания ваши с того дня, как мы протараторим свои обеты. Вы сказали, что желаете их получить. Так оно и будет.

— Но вы когда-нибудь захотите иметь собственных детей.

— Об этом предоставьте судить мне. Я решил, что мне больше подходят предложенные вами отношения. И думаю, мы оба только выиграем от этого. Невзирая на общее мнение, мои сестры совсем мне небезразличны.

Он нерешительно замолчал.

— Я это вижу.

— Полагаю, нам придется учиться быть откровенными друг с другом, — заметил Дарби. — Моя мать была чертовски вспыльчива. Могла взорваться, как петарда. Особенно много злословили о скандале, устроенном на ужине в Бакстоне, где присутствовал сам регент.