Читать книгу "Большие батальоны. Том 1. Спор славян между собою - Василий Звягинцев"

Но ведь взрослый мужчина, соблазнивший, по его собственным словам, не меньше сотни женщин, из них чуть ли не треть – девственниц, на самом пороге сорокалетия должен получше владеть собой?

Однако случилось то, что случилось. Мятлев был раздавлен, опозорен, и Герта, как опытный психотерапевт-сексопатолог, утешала впавшего в отчаяние, бормочущего какие-то оправдания генерала.

Раскрыла постель, дала выпить большую стопку коньяка, сама легла рядом и довольно долго шептала ему какие-то пустяки, пока Леонид вновь ощутил в себе желание и силы. Но за время её осторожных ласк и ободряющих намёков он сам наделал ей столько обещаний, что обратно пути теперь, пожалуй, и не было.

Наконец она, убедившись, что с приятелем всё в порядке, позволила ему вторую попытку. И всё получилось у них совсем не так, как совсем недавно воображалось Леониду, а спокойно и нежно, по-семейному, можно сказать.

Только в самом конце оказалось, что Герта отнюдь не «снежная королева». Вспышка получилась совсем короткой, но яркой. Вовремя сообразив, к чему идёт, она закусила нижнюю губу, чтобы не переполошить криком, который, оказывается, сдержать невозможно, весь дом.

Придя в себя, Герта подумала, что не обманывали Дайяна и старшие подруги – это стоит того, чтобы им заниматься, не по работе, конечно, а для души, как, например, Сильвия. Впрочем, та, кажется, разницы между этими понятиями не делает.

Мятлев с удивлением заметил, что в отличие от многих подобных случаев, у него не возникло чувство безразличия к соблазнённой им девушке. Скорее наоборот. Ему почти сразу же захотелось повторить то же самое, но он понимал, что для первого раза она и так слишком уж выложилась. Стоит дать ей день-другой, чтобы прийти в порядок и осмыслить новый жизненный опыт. Тогда всё будет совсем хорошо. Леонид собрался вернуться восвояси, дать возлюбленной отдохнуть, ведь вторые сутки на ногах, да ещё и на войне.

Его остановил удивлённый и снова чуть насмешливый голос валькирии:

– Куда же ты? У нас ведь, кажется, уже решено? Значит, имеем полное право спать в одной постели и ничего от людей не скрывать…

– Конечно-конечно, я просто тебя не хотел компрометировать, а так, конечно…

– Вот и прекрасно. У нас здесь ханжей нет, все всё понимают, так сказать, по факту. Ложись и спи. Для «первого знакомства» мы даже перешли некоторые границы…

«Уж ты-то – безусловно», – подумал Мятлев, но сказал другое:

– Что ты, родная? Я никогда не испытывал ничего подобного! Дай бог нам прожить вместе много-много лет и каждый день так наслаждаться друг другом…

– Кажется, ты уже заговорил слащавым языком бульварных романов. Я такого не люблю. Как будет, так и будет. Спи.

Он заснул почти мгновенно, а сама Герта пролежала целый час, а то и больше, глядя в потолок и перебирая в памяти подробности своего первого любовного эксперимента. Нет, на самом деле получилось очень и очень неплохо, только вот она отнюдь не предполагала, а тем более не собиралась сколько-нибудь надолго становиться женой или даже постоянной любовницей Мятлева. Гомеостат гомеостатом, но всё равно ему через двадцать лет будет шестьдесят – немыслимый для короткоживущего земного человека возраст! А там и восемьдесят. Не в том смысле, что она (они, валькирии) не сможет поддерживать жизнь и здоровье своих друзей и старших товарищей на должном уровне, а в том, что двадцатипяти-, ну, пусть двадцативосьмилетней (это максимум возраста, переступать который баронесса Витгефт не собиралась, Сильвия уже казалась ей пожилой), светской (а то и свитской) даме жить со стариком… Нонсенс! Анна Каренина, как известно (и Толстой вместе с ней), тоже называла Каренина стариком, а он ведь был всего на два года старше нынешнего Мятлева!

Так что у неё ещё все впереди, но год-другой она согласна исполнять роль верной жены и подруги. Нет, жены – нет! Это нужно специально оговорить.

Она встала, покурила у окна, глядя на едва забрезживший рассвет, и направилась в туалет. Вовремя придержала шаг и увидела, как из комнаты Людмилы выскользнул полуодетый Фёст. Хорошо, коридоров и комнат в квартире было много, они разминулись, Вадим не услышал её босых шагов по ковровой дорожке, и она успела отступить за угол.

Герта порадовалась за подругу, та относилась к своей влюблённости гораздо серьёзнее, чем следовало, и раз пустила к себе мужчину, значит, определилась окончательно. В то же время ей стало немного грустно. Как ни крути, а теперь уже точно не узнать, каков в постели её крестник (т. е. спасённый ею командир), а каков он в бою – она хорошо узнала и запомнила. Целых два раза. Как ни сложись, у Людки-то он точно на всю жизнь, и варианта, в котором они с Вадимом Петровичем могли бы пересечься, Герта не видела. За пределами это её нравственных установок. Тут ей даже Сильвия не пример и не образец для подражания.

Подремать удалось чуть больше часа. Потом она услышала, как вышел из комнаты проснувшийся Президент, и снова подскочила. Накинула прямо на голое тело халат и отправилась на кухню. Пора было приступать к исполнению своих обязанностей – сегодня она дневальная, а Людка пусть поспит, у неё день ещё напряжённее выдался, да и «ночь любви», наверное, тоже.

Проводив Президента, Герта вернулась к себе и увидела, что Мятлев всё же сбежал. Не набрался духа, когда все проснутся, гордо выйти из её комнаты с победительным видом. Ну и хорошо. Теперь Герта сразу провалилась в сон. Разбудила её тихая музыка, доносившаяся из гостиной. На днях Людмила накупила в той Москве невиданных здесь лазерных дисков по 10–12 часов звучания и к ним хороший проигрыватель с большими стереоколонками. Фёст ей всё это установил, и сейчас она наслаждалась мелодиями, которые, несомненно, произвели бы фурор в их музыкальном мире. Сейчас, например, исполнялся фокстрот «Дым в глаза», от звуков которого у девушки сладко засосало под сердцем, и не только…

Подруга сидела на глубоком кожаном диване, положив ноги на соседнее кресло, неторопливо пускала в потолок дым длинной ментоловой сигареты, слушала музыку и чему-то улыбалась. Можно было бы подумать, что заново переживает случившийся ночью «фазовый переход» – от безродной девчонки-подпоручика без особых карьерных перспектив, начавшей перезревать девственницы – к настоящей женщине и в недалёком будущем – жены одного из самых могущественных людей на целой планете. Если захочет, конечно, жить там, а нет – и на этой неплохо устроится. В Кисловодске, скажем по соседку со свояченицей Майей, тоже Ляховой.

Герта подсела на подлокотник дивана, внимательно посмотрела на подругу. А ведь непохоже, чтобы у ней сегодня это самое случилось. В глазах нет этакой счастливой сумасшедшинки, почти обязательной для женщины, всего час-другой назад задыхавшейся от восторга в объятиях любимого. И губы – ну совершенно не те. Герте достаточно было мельком взглянуть в зеркало, чтобы увидеть, как это должно выглядеть. Они обе подумали об одном и том же, Людмила первая сжала левую руку подруги выше локтя и шепнула, лучась улыбкой:

– Поздравляю!