Читать книгу "Рекорд - Ольга Вечная"

чувствах, я отчетливо понимаю: мы признаемся друг другу в любви. И делаем это не в постели, цепляясь друг за друга в нетерпении, потому что для удовольствия нужны друг другу как воздух. Не в какой-то страшный момент, когда Тиму или мне угрожает опасность и изо рта сами собой вырываются громкие словечки.

Нам никто не мешает. Мы ни с кем не сражаемся. У нас все получается по плану. Шилов с Ивановым наверняка в панике, а мы просто разговариваем по душам.

Я была готова к тому, что буду любить Тима без взаимности. Он сложный, он человека убил, и он не любит себя, поэтому вряд ли способен любить кого-то еще. И тем не менее он приехал будто для того, чтобы признаться. Холодок пробегает по телу.

Тим продолжает:

— Я накосячил сегодня. И наверное, с таким, как я, не может быть по-другому. Тебя ведь предупреждали. Хотя бы сестра твоя сто раз, верно? Да кто угодно. Знаешь, вся эта ерунда про то, что, лишь потеряв, начинаешь ценить, но уже поздно… Пафосная ерунда… Я тут понял, что не дураки ее придумали. У меня так и выходит, как в гребаной пословице. Я пиздец как тебя люблю, а говорю тебе это только сейчас.

Я подтягиваюсь повыше, и в этот раз Тим смотрит не на мою грудь, а в глаза. Видно, насколько для него важно, что я сейчас скажу, хотя он пьян и уже заведен из-за того, что я голая.

— Как накосячил, Тимочка? — шепчу растерянно. — Ты меня… продал Шилову?

— Блядь! — Взбесившись он брызгает в меня водой. — При чем здесь это вообще? Я тебя никому не отдам, тем более этому старому уроду. Хотя бы для приличия сделай вид, что наши отношения важны для тебя не меньше, чем свобода.

— Ты мне изменил? — спрашиваю невозмутимо. Сердце частит так, что пелена перед глазами.

Он переспал с другой? Этот красивый, идеальный мужчина сунул свой член в другую бабу? Хотел ее и взял?

В ванной вдруг становится невыносимо душно. Меня мутит, и часть души словно отмирает. Слабость. Если бы не эта слабость, я бы уже бежала.

Тим мне изменил. Конец нашим отношениям. Конец нам.

Мне нужно как-то это пережить. Взять себя в руки и подумать о будущем. С Мирой тогда была репетиция.

Я знала, какой он. И пришла к нему в гараж, потому что Тим Агаев, оказавшись на дне, — готов был ради победы пойти на все, даже на похищение. Когда человеку поцарапали эго, он идет по головам. И Тим вел себя соответствующе, он полностью подтверждал рассказы Юляшки — пропадал в гараже, занимался спортом и пытался развести на секс.

А потом он меня не выдал! И взял с собой. И заботился. Защищал, женился. Дарил подарки. И я подумала… Я так сильно влюбилась.

Нужно его простить. Тим меня спас, рискнув всем. Мне надо его понять и поддержать.

Но нас уже не будет. Я не смогу.

Он трет лицо.

— Меня сейчас Смолины привезли, наверное, минут за двадцать. Из бара на Свободном. Ладно, неважно. Я напился и случайно поцеловался… Блядь, как я бежал. Боялся, что ты уже чемодан собрала и скоро свалишь в ночь. Захожу в квартиру — тишина.

Я смотрю на него, моргаю.

Поцеловался? Черт. И все?

— Прости меня. Я не хотел.

Я всплескиваю руками, пока до меня доходит смысл слов.

— Вот, смотри, как было. — Тим достает мобильник, явно торопится. — Я сам покажу тебе. Пожалуйста, не отворачивайся.

Чуть овладев собой, я присаживаюсь. Он включает ролик на мобильном, запись с камеры.

Агай с друзьями сидит за столом, они болтают. Его облепили какие-то девицы, он ни одну из них не обнимает. Девицы его — тоже. На этом я сразу акцентирую внимание, потому что это важно. Тим говорит с парнями, со спонсорами, с еще какими-то людьми. Девицы вокруг него меняются, но он к ним совершенно равнодушен.

И тем не менее мои глаза наливаются кровью.

Тим мотает, мотает запись. Я вижу, как он поворачивает голову и девица тянется к нему. Касание губ. Он мгновенно отшатывается и выставляет перед собой ладони. Потом поднимается из-за стола и уносится прочь. Это даже… забавно.

— Беги, Форрест, беги, — бубню я, ощущая, что потряхивает.

Мы не расстаемся. Не расстаемся.

Блин, Тим Агаев, чертова ты гирлянда, я чуть не померла сейчас!

Честно говоря, это хрень какая-то. Ради него там полклуба готовы были трусы снять, а он бросился ко мне рассказывать, что его поцеловали.

А ты, оказывается, милаш.

— Да выключи уже эту чертову музыку! — психую на эмоциях.

Тим закрывает крышку ноута.

— Кобель! — выдаю я.

Мы не расстаемся. У меня откат, и я нуждаюсь в скандале.

Пытаюсь встать, он не пускает. Тогда делаю рывок.

— Что ты за гад-то такой! — кричу ему в лицо. — Всю душу мне вымотал! Влюбил в себя и пользуешься!

Тим быстро забирается в ванну. Прямо в одежде, блин! Не дает мне подняться, ничего не дает. Держит. И целует в щеку. Я выкручиваюсь, не позволяю в губы. Он все равно лезет.

— Прости. Прости, малыш. Я думал, ты увидела фото. Они уже всюду. Это унизительно для моей жены и для меня тоже. Я сам в бешенстве. И больше такого не допущу. Прошу тебя, прости меня.

Тим фиксирует мои руки. Вода выплескивается на пол, я ругаюсь. Он обнимает, прижимает к себе. Мы боремся, боремся, пока я не сдаюсь, обессилев. Он целует в сжатые губы.

— Я не фанатка, Тим! Не одна из этих девчонок-прилипал, у меня все серьезно. Боже, я вся предельно серьезная, даже там, где не надо. Жизнь у меня такая. Невеселая. Если хочешь вернуться к прежнему — я не держу. Я все равно буду благодарна тебе за все, что ты для меня сделал… — Так это трогательно звучит из моих уст, что сама от сентиментальности и сострадания к себе едва не реву.

— Не надо быть мне благодарной. На хрена мне твои гребаные благодарности! Что мне, блядь, с ними делать?! — наконец не выдерживает Тим, становясь похожим на самого себя. Басит: — Дай мне еще один шанс. Настя.

— А надо? Ты уверен? Там столько красоток! — мотаю ему нервы из вредности.

— Надо! — рявкает он.

— Имей в виду, я не буду тебя прощать и принимать обратно после гулек. Даже в обмен на место рядом на пьедестале и деньги. Я не такая.

— Этого не будет.

— Ты уверен?

— Да блин! Я люблю тебя.

Мы смотрим друг другу в глаза,