Читать книгу "Вернуть Боярство 16 - Максим Мамаев"

сильно лезли на территории людей и вообще были до крайности тяжелы на подъем, так сказать.

Сезонные наплывы чудовищ на Фронтир в расчет можно даже не брать — то были сущие крохи от того, что при желании могло выйти из Сибирских чащоб. Так, крайние обитатели тех земель, выпнутые на улицу из общего дома всех Разломных монстров… Они там воевали между собой ничуть не меньше, чем сейчас люди — и именно это была странно! Ведь если подумать и прошерстить память из моей прошлой жизни, монстры всегда объединялись и шли против людей, отбросив ради этого любые распри, плюнув на ту же межвидовую вражду навроде тех же псовых с кошачьими, и напирали до тех пор, пока не истребляли или не сгоняли людей с территории, которую почитали своей. И тут было неважно, как давно люди обосновались и покорили себе территории чудовищ — даже спустя тысячи лет борьба могла продолжаться. Монстры могли отступить перед абсолютной силой, хорошенько получив по загривку, но затем всегда возвращались, до тех пор, пока одна из сторон не перебьёт другую окончательно.

К тем чудовищам, что обрели вместе с могуществом полноценный разум, а так же к их стаям, это не относилось — но таких было не так много даже в моём мире, а уж в этом и того меньше. Я вот ни одного ещё не встречал, к примеру… Так вот — Империя захватила тысячи километров территории, которые все существа Сибирского Разлома почитали своими, да к тому же продолжала эту экспансию, а ответом было странное равнодушие.

Второе — мир, который явно ниже рангом моего прошлого, хотя бы в силу невозможности превзойти планку бытия смертным чародеем, переполнен разного рода ресурсами так, что мой прошлый мир мне на фоне подобного изобилия казался степной полупустыней зимой в сравнении с садами на черноземе в разгар урожая! Тут ведь, по сути, буквально всюду растут магические растения, тут Источников Магии столько, что и подсчету не поддаются — в одной Александровской губрении я, никогда не интересовавшийся этим вопросом, знал о восьми Великих Источниках! А ведь их наверняка как минимум в несколько раз больше! Про Источники меньшей силы и говорить нечего… Да, чем дальше от Разломов, тем их меньше, но даже на территории боярских Родов, в московских землях, их было намного, намного больше чем в этих же краях но в моём прошлом мире…

Не говорю уж о самих Разломах, о которых, кроме бездоказательных теорий и гипотез никому ничего достоверно неизвестно. Всё это было странно, очень странно и требовало внимания, но…

Никто не в силах объять необъятное. За двумя зайцами побежишь, голодным спать ляжешь — а потому проблемы надо подбирать те, которые в данный момент по плечу. Эти же — в данный момент явно не мой уровень.

— Павел Александрович, а скажите, есть ли информация о том, как берут следующий ранг те, кому не выпало удачи пройти ритуал пересадки сердца? — спросил я.

— И тут мы добираемся до самого интересного, Аристарх, — невесело выдохнул мой собеседник. — То, что Императрица оказалась в моих руках благодаря твоей победе над её ручным псом и тому, что ты отдал их в мои руки, я узнал жизненно важную информацию, которая иначе дошла бы до нас слишком поздно. Моему царственному кузену стало скучно наблюдать за вялотекущей борьбой за влияние между Залесским и Императрицей. Первый мог бы играючи раздавить вторую, но был вынужден играть с ней в поддавки — как-никак, государева супруга. Раньше Николаю доставляли большое удовольствие борьба различных партий и союзов по интересам вокруг трона — склоки, интриги, манипуляции, обман и прочее, на что люди шли ради возможности снискать его расположение… Но в последние пару десятков лет ничего этого уже нет, а женщины, алкоголь и наркотики ему начали приедаться.

И тут, по словам Императрицы, буквально несколько лет назад при дворе появился некий Григорий Распопов. Бывший монах из-под Тобольска, он оказался сильным магом и великолепным алхимиком — а так же страшным бабником и выпивохой. Николаю бывший поп сперва заприметился просто из-за своей необычной внешности и несочетавшегося поведения — ходил Распопов в монастырском одеянии, но при том пил, сквернословил и развлекался похлеще иного офицера лейб-гвардии. А затем уж, некоторое время спустя, они с Николаем сошлись на почве многочисленных совместных взглядов на жизнь и развлечения — во всяком случае, так это объяснила Императрица, а не доверять её словам у меня оснований нет. Под теми клятвами, что она рассказывала, обмануть не выйдет…

Так вот — Распопов по прибытии ко двору был Архимагом (собственно, иначе бы непойми кого без роду и племени туда бы и не допустили) а уж через год стал Магом Заклятий. Николай щедро обеспечивал всем, о чем Гришка Распопов только просил, и этот плут, мало того, что взял следующий ранг, так ещё и разработал и опробовал на себе зелье, помогающее перейти на следующий ранг — или сильно укрепить фундамент и силу того, на котором находишься. Эффект, как я понял, в несколько раз меньше, чем у твоего ритуала, но зелье можно использовать от трёх до пяти раз, так что в итоге результат может быть сопоставим с ритуалом. Разумеется, кроме ритуала с сердцем восьмого ранга — до этой планки зелья недотягивают, но тем не менее это огромное преимущество Николая.

В общем, он решил создать при дворе третью силу. Конкурента своему старому фавориту, достойного соперника, на грызню с котором ему было бы интересно наблюдать… И пока Распопов, конечно, не способен сравниться с Залесским ни влиянием, ни количеством и силой последователей, ни вообще чем-либо, поэтому Николай открыто ему помогает. Из четырех других провинций, расположенных вдоль Фронтира, теперь Императорским указом остались две — Китежградская, в которую вошли ещё две, и Павлоградская, оставшуюся в прежних границах. В Китежградской губернии назначен назначен генерал-губернатором ставленник Распопова, в Павлоградской — Залесского.

— Что за безумие и детские игры⁈ — поразился я. — Он вообще осознает, что в мире происходит? Если Николаю так уж хочется острых ощущений — так хрена ли этот дегенерат не возглавит собранной под столицей армию и не пойдет развлекаться, отбивая у турок наши земли⁈ Кишка тонка⁈

— При всей моей нелюбви к кузену, вынужден заметить — он не трус, да и