Читать книгу "Шлак 3.0 - Олег Велесов"

мозги выносил, да ещё с таким видом, будто именно я Христа на Голгофе распял!

Алиса вскинула бровку. До неё только сейчас начало доходить, что с обидами она перестаралась. Покачала головой и протянула с лёгким акцентом досады:

— У-у, батенька, да вы совсем расклеились. Пора приводить вас в чувства.

Она произнесла это серьёзным тоном, словно приговорила меня к пытке.

— Идём.

— Куда?

— Ну не собираешься же ты ночевать под открытым небом?

В каждом поселении Загона обязательно присутствует гостиничный комплекс для привилегированных персон, где они могут отдохнуть на максимуме комфорта. В Депо такое располагалось на третьем этаже административного здания, помнится, я неплохо принял там на грудь и устроил разборки с Мозгоклюем. Здесь похожее местечко нашлось на втором этаже. Особыми удобствами оно не отличалось, всякой зеркальной мишуры, пальм в кадках и барменов с полным набором напитков я не увидел, но в целом выглядело неплохо. Широкий холл, диваны, ковры, толстая женщина в виде прислужницы.

Алиса сразу направилась в душ, а я обратил внимание на кухонный уголок. Прислужница начала суетиться возле плиты. Достала из холодильника яйца, бекон, масло, нарезала хлеб, поставила сковородку на конфорку.

— Кофе есть?

— Растворимый. Приготовить?

Растворимый кофе — это как чай в пакетиках: присутствует название, упаковка, а вот вкус… Но куда деваться, пусть будет растворимый.

— И коньячку в стопочку накапай. Грамм сто пятьдесят.

Пить коньяк под дозой смысла не имеет, ибо не подействует, ну хоть по дёснам покатаю.

Когда Алиса вышла из душа, я сидел в кресле с бокалом коньяка.

— Иди помойся, — поморщилась девчонка, — а то вонь, как будто ты неделю с конюшни не выходил.

— Можно подумать, ты знаешь, что такое конюшня, — огрызнулся я в ответ.

— Да уж представь себе.

Представлять я не стал, но в душ пошёл, самому хотелось смыть с себя накопившуюся за последние дни грязь. Включил оба крана разом, намылился дорогущим шампунем и долго стоял под упругой струёй, наслаждаясь цветочным ароматом и тёплой водой. Потом вытерся самым настоящим махровым полотенцем и осмотрел себя в зеркало. Кожа розовая, нежная, новая, от старой осталось лишь несколько пятен на боках в области подмышек, и с внутренней стороны бёдер. Алиса не лукавила, когда говорила, что из панцера вылез не человек, а факел. Наногранды постарались на славу. В обычной ситуации с такой площадью ожогов живут от силы несколько часов.

Пока я отмывался, брился, стриг ногти, прислужница унесла мою одежду в стирку, оставив на крючке серый махровый халат. Я примерил его. Заметно коротковат, но как давно я не надевал нечто мягкое и тёплое, да и похож в нём уже на нормального человека, а не на тупой шлак.

Полившись под конец процедур одеколоном, вышел в холл. На столе стояла яичница, тосты, масло, сыр, колбаса, кофейник. Бутылка исчезла, наверняка Алиса попросила убрать. Ну и ладно, больно нужно. Девчонка тоже ушла, прислужница приготовила для неё комнату.

Вот и отлично, мне больше достанется. Намазал тост маслом, откусил, налил кофе. Спать, по всей видимости, придётся здесь же на диване. Неплохой вариант, кстати. Диванчик мягкий, широкий, под голову бы только чего-нибудь, а то последнее время ничего кроме плаща и кулака подкладывать не доводилось.

Минут через пятнадцать вернулась прислужница, начала протирать и без того чистую плиту.

— Извиняюсь спросить, — потянулся я к ней. — Можно мне подушечку? Время позднее, пора бы и на боковую.

— Ваша постель готова, — не отрываясь от своего занятия, сказала женщина.

— Прошу прощения, а где?

— Спальня напротив душевой.

Напротив так напротив. Допил кофе, сыто рыгнул и направился в спальню. Открыл дверь. Просторная комната, ночники, широкая кровать, на которой поместился бы весь наш броневик и пара проходчиков. Живут же ВИП-персоны. Слева у стены туалетный столик, перед зеркалом чуть наклонившись к нему прихорашивается Алиса.

Голая…

Меня вышвырнуло из комнаты как пробку из взбаламученного шампанского. Тело затряслось в лихорадочном ознобе. Я опустился по стене на корточки, обхватил лицо ладонями и зашептал: я ничего не видел, я ничего не видел. Нет-нет…

Господи, да я видел всё! Ну или почти всё.

Дверь приоткрылась.

— Простудишься.

В проёме стояла Алиса. Из одежды на ней по-прежнему не было ничего, и волей-неволей я прошёлся взглядом по телу. Вот теперь я увидел её всю. Какая она… идеальная.

Я резко опустил голову.

— Извини, ошибся комнатой. Проклятый коньяк. Давно не пил, ударило в голову.

Господи, какой коньяк, какая голова? Что я несу? Тут вообще нет других комнат, только эта и душевая, и холл…

— Заходи, Дон, — Алиса открыла дверь шире, — я не буду к тебе приставать.

Надо же, она не будет ко мне приставать. Она не будет! А я?

Но всё-таки поднялся и вошёл. И спали мы тоже на одной кровати, хотя вряд ли это можно назвать сном. Кошмар. Во сне Алиса стояла передо мной обнажённая, я тянулся к ней руками и не мог дотянуться. В паху переворачивалось и свербело, а мозг пронзала единственная мысль: дебил!

Проснулся я… обнимая Алису. Во сне то ли я к ней придвинулся, то ли она ко мне. Чёрт возьми, это не важно! Я почувствовал тепло её тела, запах. Волосы щекотали лицо, пальцы мои, как бы я не сопротивлялся, потянулись вниз. Алиса, не открывая глаз, чуть повернулась и развела ноги. Так будет удобнее и ей, и мне. А дальше опять сон и бешенная страсть. Алиса извивалась и кричала, а я, боясь, что нас услышать, закрывал ей поцелуями рот. Получалось не очень, потому что когда утром мы пошли в душ, прислужница с трудом скрывала улыбку.

В душе всё повторилось. Вода падала сверху, Алиса глубоко дышала, подставляя лицо струям, а я делал с ней всё, что хотел. А хотел я много. Глядя на её обнажённое тело, во мне просыпался такой голод, что целому гарему не удовлетворить…

Вернувшись в комнату, Алиса оделась и твёрдо сказала:

— Хочу, чтобы ты уяснил: это ничего не значит, потрахались и забыли. Сотрудничество на первом месте.

Она точно дочь своего отца. И даже чуть больше. В глазах, в голосе такой лёд — Антарктида завидует. Я изменил жене, подобного никогда прежде не было, а она «потрахались и забыли». Всего-то! Я, конечно, собирался предложить то же самое, но, во-первых, по-другому, не так грубо, а во-вторых, первым это должен бы предложить я, именно я, но никак не