Читать книгу "Трой. Дело чести - Василий Меркулов"

на фоне гремящей на всю катушку музыку, грохотавшей, словно безумная летняя гроза...

Элиот Мак Грейн завороженно смотрел на грозу, разыгравшуюся за его окном. Ветер неистово бушевал, завывая и негодуя в тёмном царстве ночи. Дождь отчаянно лил прямо на неоновые вывески, сверкающие в ночном городе. Дико, словно громко хохоча, грохотал гром, а яркие молнии рассекали небеса своими белыми, яркими полосами.

«Что-то грядёт! — произнёс самому себе Мак Грейн. — Я чувствую: что-то грядёт!»

И в этом предчувствии он ошибаться никак не мог. Конечно, это ведь было очевидно! Достаточно ведь просто было посмотреть на официальных представителей других корпораций, хотя бы на тех же Француза и Адольфа. Эти двое нереально сильно заигрались в своей гигантской песочнице под названием город Хротцбер. Нельзя, конечно, было сказать, что между ними назревает война потому что...

Потому что эта война уже началась. Адольф чуть было не подорвал Француза, Француз чуть было не пристрелил Адольфа... Да, чуть было не сделали они это, конечно, не лично; можно сказать, через третьи руки, но ведь это существенно факта не меняет: неофашист и лягушатник-робототехник сошлись в единой битве не на жизнь, а на смерть. И, похоже, что кончится это лишь тогда, когда кто-нибудь из них укокошит конкурента — то есть, либо Адольф, либо Француз отправит соперника к праотцам, иначе никак. Сейчас свой ход (надо сказать, весьма провальный ход) Француз уже сделал — значит, следующий удар нанесёт, скорее всего, фюрер, представитель корпорации «Скинни» в Хротцбере. Конечно, выстрелы Адольфа также не всегда попадают в цель (вспомним его прокол с машиной Француза), но всё же надо учесть, что армия скинхедов — весомая атакующая сила, и если они все вместе попрут на Француза, то...

То, скорее всего, никакие роботы того уже не спасут!

Также сильно тревожил вампира вопрос о так называемом «престолонаследии» Найтоном Дриксоном тёпленького места его отца — а именно, место официального представителя корпорации «Майтвилл» в Хротцбере. Нет, ну вы что, смеётесь? Этот молодчик, просаживающий все деньги покойного отца (кстати сказать, Найтон поехал праздновать своё будущее назначение, когда не прошло ещё и сорока дней со смерти отца — серьёзное, надо сказать, нарушение людских традиций), поручающий все свои дела своим помощникам — он не в состоянии даже сам решить вопрос о страховом случае, что там говорить! — и этот паренёк станет вдруг у нас представителем «Майтвилла», одной из самых влиятельных корпораций в мире? Да вы что, смеётесь?

Но при этом Элиот понимал, что такой исход, практически, неизбежен. Место представителя корпораций в регионах (а уж тем более, такого большого региона, как Хротцбер) обычно передаётся по наследству, и ничего с этим не поделаешь. Да, жаль, что вампиры не могут оставлять непосредственно родных детей. Да, всех тех, кого вампиры своим укусом обратили в других вампиров, конечно, можно назвать их детьми, но всё же...

На так называемое «престолонаследие» это никак не влияет. В случае внезапной гибели Мак Грейна замену ему будут искать не по кровной связи, а по заслугам и качествам претендентов. Это, конечно, справедливо, но...

Но хотелось бы, чтобы всё было по-другому.

Элиот вновь взглянул на грозу за окном, резвившуюся в ночном Хротцбере. Да, этот город катится ко всем чертям. Адольф и Француз бьются не на жизнь, а на смерть, готовые в любой момент перегрызть друг другу глотки; Найтон Дриксон вот-вот придёт к власти над «Майтвиллом» в Хротцбере; а этот придурок Трой вместе со своим дружком (немногим, кстати, из тех, у кого в этом проклятом городе ещё остались мозги) бегает по всем представителям корпораций, спрашивая у всех, не они ли убили Генри Дриксона... Да, этот мир определённо сходит с ума!

«Что-то грядёт, это очевидно! — вновь отметил про себя Мак Грейн. — Только вот... едва мне понравится результат того, что именно ко мне приближается...»

И вампир отхлебнул из своего кубка крови девственницы под хохочущий раскат грома...

«Хм, и эти cretins и вправду думают, будто они совершенно незаметны! — с ухмылкой во всё своё толстое лицо подумал Француз. — Что ж, пускай-пускай! Я поиграю по их правилам, но лишь для того, чтобы выиграть в игре, которую они же и ведут!»

Официальный представитель корпорации «Техно» в Хротцбере прекрасно видел всё, что вокруг него творилось. Когда он проезжал на своём автомобиле (новом автомобиле; старый по понятным причинам пришёл в негодность), Француз, сидя на своём привычном заднем сиденье (siegepassage, как любил говаривать он сам) прекрасно видел этих вездесущих бритоголовых парней, которые во все глаза наблюдали за каждым его шагом — от того, куда он поехал и до того, с кем этой ночью он спал.

Француз ухмылялся, обдумывая своих так называемых наблюдателей. Нет, ну серьёзно? Они что, и вправду думали, что если они станут немного вне видимости вдоль по пути следования машины Француза, то их и заметно не будет? Да вычислить их слежку не составит труда даже ребёнку, что уж говорить о таком прожжённом толстом лисе, как Француз! Подумать только — эти бритоголовые ублюдки не то, что какие-никакие парики на свои лысые черепушки не надели — они даже ни на что не сменили свои извечные чёрные кожаные куртки, по которым их легко можно вычислить из целой толпы людей! Они полагают, что Француз слеп? Ибо только слепой не смог бы заметить столь грубой, столь непрофессиональной слежки.

«Им не хватало бы только махать бейсбольными битами и кричать: „Француз, мы следим за тобой! Мы тебя убьём!“ — всё так же улыбаясь, подумал толстяк. — Нет, ну надо же, до какой тупости дошли люди Адольфа! Конечно же, это не сам Адольф — тот, хоть и строит из себя безумного фанатика, всё же далеко не дурак! Чего я совершенно не могу сказать о тех парнях, которых он послал, чтобы убить меня... Dilettantes!»

И что теперь делать Французу, когда он заметил столь наглую (хм, не заметить было довольно трудно...) слежку за ним? Поймать одного из этих тупых скинхедов и заставить его рассказать о том, как Адольф отправил его с целью убить Француза? А что? При этом ещё можно пригласить целую уйму народа — прессу, телевидение — и отплатить Адольфу той же монетой — а именно, разоблачением его