Читать книгу "Dagome iudex: трилогия - Збигнев Ненацкий"

прошептал несколько непонятных слов, и тогда почувствовала она, что от ладони этого мужчины переходит в неё какая-то неведомая сила, а страх куда-то уходит. Если бы не привитые ей принципы, приказующие ненавидеть и презирать мужчин, Зифика обняла бы его и прижалась бы к нему всем телом, так как бюуря была для неё чем-то гораздо более страшным, чем бой с врагом.

Внезапно буря утратила свою силу. Некоторое время глаза ещё поражал блеск молний, а уши наполнялись громовыми раскатами, только гроза уже удалялась. Ржали перепуганные лошади, и если бы им не спутали ноги, они в панике разбежались бы по лесу. Наконец полил дождь, а громы и молнии становились всё реже. Поток воды вмиг погасил костёр, сделав траву вокруг сидящих подобием мелкого озера. Дождь стекал по плащу, покрывавшему спину Даго, он же затекал за воротник кожаной куртки Зифики и, по-видимому, загасил в ней страх. Устыдилась тогда Зифика, что стоит на коленях у ног Даго, поднялась с земли и под дождевыми струями ушла под гущу листьев громадного дуба. После этого к Даго подошёл Херим в истекающем водою плаще и сказал:

— Мне кажется, господин, что я понимаю твои мысли.

— Это хорошо. Тогда ты хоть в чём-то сможешь мне помочь. Так о чём же я думаю, Херим?

— Ты размышляешь, господин, а не нарисовать ли и тебе на щите белого орла и сделаться лестком.

— Откуда тебе ведомо, что я так думаю?

— А потому, что ты сам сказал мне, что желаешь создать великую державу. Только каким образом победить тебе Хельгунду и Аслака, если не соединиться с лестками?

— Ты правильно говоришь, Херим. Но помни, что у каждого повелителя голова думает одно, уста говорят другое, а руки делают третье. Укройся под дерево. Я хочу побыть один.

Под утро дождь прекратился, но сделалось ужасно холодно. Херим нашёл в кострище тлеющий уголёк, раздул его и развёл огонь припасённым под попоной хворостом. Мужчины сразу же разделись донага и, грея тела у огня, сразу же сушили свою одежду. Одна лишь Зифика тряслась от холода в промокшей одежде.

— Почему ты не раздеваешься, Зифик? — спросил Херим. — Ты все время остаёшься в панцире, как будто опасаешься, что кто-то его украдёт.

Тогда Даго взял Зифику за руку, отвёл её за деревья и достал из своих вьюков сухую нарядную аскоманскую одежду, похожую на ту, которую получил в своё время от Астрид: ярко-красные штаны, чулки, белую сорочку с кружевами на рукавах, пурпурную блузу и белые порты. Но он не уходил, а ждал, чтобы Зифика переоделась при нём.

— Мне стыдно, господин мой, ты смущаешь меня, — едва выговорила, трясясь от холода, Зифика, с трудом стаскивая с себя вымокшую одежду.

— Я видел множество обнаженных женщин, Зифика, — усмехнулся Даго. — Я знаю, что тело у тебя красивое, но мне хочется увидеть тебя голой.

— Ты заплатишь за это смертью, — с ненавистью, стуча при этом зубами, выдавила та.

Но, тем не менее, разделась при мужчине донага, и Даго увидал её девичье тело, стройные ноги, плоский живот, треугольник тёмных волос внизу его и подумал, что Зифика красива. А она, раздеваясь, глядя ему прямо в глаза, заметила, что у Даго, когда он увидал её совершенно нагой, не дрогнула даже ресница.

— Почему же ты глядишь на меня, раз вид обнажённой женщины, как мне кажется, тебе безразличен? — спросила она.

Даго покачал головой.

— Ты ошибаешься, Зифика. Я желаю тебя, и мне хотелось увидать твоё тело. Но иногда мне хочется доставить себе страдание, чтобы проверить собственную силу и волю. Ибо плохо кончают повелители, не могущие сдержать желание к какой-нибудь женщине и не умеющие причинить себе боли воздержания. Власть — это то же самое воздержание.

— Ты хочешь стать властителем, но не убил проклятого лестка?

Тот пожал плечами.

— По-видимому, правду говорят некоторые, утверждающие, что у женщины разум прячется между ног. Никогда тебе не понять, куда летит орёл. И ещё, неужели ты и вправду собираешься убить меня из-за того, что я видел тебя голой?

Говоря это, он рассмеялся и ушёл, чтобы погреться у костра. А девушка пришла вскоре после него, одетая в багряную аскоманскую одежду. Под блузой панцирь скрывал девичьи торчащие груди. Всех поразила её необычная красота и гибкая фигура, которую яркая одежда лишь подчеркивала.

— Ты, Зифик, похож на красивую девицу, — похотливо облизал губы Херим.

Та презрительным взглядом окинула голое тело Херима и его мужское отличие, таким же взглядом отметила член Палуки, потом сплюнула на мокрую после дождя траву и сказала:

— Ты сам, Херим, похож на бабу, так как думаешь только об одном, что указывает на то, что ум твой скрывается не в голове, а между ногами.

Лицо Херима побагровело от злости, и он уже хотел было ляпнуть какую-нибудь грубость, но его, подняв руку, успокоил Даго, в знак того, что желает о чем-то спросить.

— Лестк, а ты знаешь, где сейчас находится князь Пепельноволосый?

— А зачем тебе он, господин? — удивился Палука.

— Я спросил, а ты не отвечаешь, — грозно прогремел голос Даго.

— Правду знают лишь воины из Юмно. Это они вывезли князя из Гнезда и где-то спрятали вместе с двумя его наложницами. Мне так кажется, что Хельгунда хотела его убить, но он носит Андалу, так что она предпочитает править от его имени.

У большого костра одежда быстро высохла, вскоре все оделись.

— Так ты уезжаешь? — спросил Херим у Палуки.

— Нет, — ответил тот и повернулся к Даго: — Хочу, господин, принять от тебя свободу вдвойне, как ты обещал. Я тебе не говорил, но перед тем, как стал я подкрадываться к тебе, за мною гнались воины из Юмно. С большим трудом ушёл я от них. Может они завернули в какое-нибудь селение, когда начиналась гроза, но, может, где-то и ожидают в лесу. Мне больше не хочется убегать от них будто собака и кусать их как пёс. Возьми меня в своё пестование.

— А что ты предложишь мне взамен?

— Я провожу тебя в свою весь, где ты повстречаешь множество лестков. Мы пойдём с тобою за свободой. А еще, никто в этих краях не сравнится со мною в метании топора.

— Покажи.

Тогда Палука взял в руку свой топор с широким, спущенным книзу остриём, с тремя усами у отверстия, чтобы топор хорошо держался топорища. Оружие, видимо, было хорошо уравновешено — какое-то время Палука раскачивал его в руке, а затем с размаху метнул. Топор сделал три оборота в воздухе и вонзился в тонкий ствол растущей неподалёку ольшины.

Бросок