Читать книгу "Эй ты, бастард! Том 1 - Владимир Пламенев"

Он у тебя?

— Да, пока что.

Отнекиваться всё равно не было смысла. Многие матросы видели, как я закинул Елисея в Пространственную Тюрьму. На все вопросы я отговаривался «секретной техникой рода». А о них было принято не спрашивать.

— Придержи его, а потом мы поместим его в тюрьму при адмиралтействе. Там будут все условия, чтобы содержать такого преступника.

— Это дело контрразведки, — подметил Виталий.

— Мне плевать, — отмахнулся Косаткин. — Отдай его мне, Кальмаров. Я сам передам его ДКРУ, когда выясню всё, что меня интересует. А взамен, я помогу тебе с долгом рода Кальмаровых. Выгодная сделка, не считаешь?

Глава 17

Ни угроз.

Ни манипуляций.

Прямое предложение, которое выглядело вполне выгодно. Тем более, пока мы не оказались во Владивостоке.

Сейчас адмирал Косаткин был здесь самым влиятельным должностным лицом. И я, чисто теоретически, мог отдать ему пленника, чтобы тот сам «передал» того в контрразведку.

Но так же мог этого и не делать. «Тайга», как частная организация, оставляла за собой право самостоятельно транспортировать пленников, взятых её бойцами.

К тому же, не попробует же Косаткин забрать пленного силой?

Это бы в любом случае обернулось бы для него проблемами. Не только боевыми, но и репутационными.

Да и не получилось бы. Все это прекрасно понимали.

Вот только долг…

Мой род очень много задолжал.

— Этого не будет! — Виталий прервал мои размышления. — Репутация «Тайги» на первом месте. Мы не торгуем пленными, даже будь они самыми подлыми убийцами.

— Позвольте юному господину Кальмарову самостоятельно решить, будет ли он спасать безнадёжное финансовое положение своей семьи или нет.

— Сейчас он действует в составе ЧВК «Тайга», а значит подчиняется мне! Точка!

— О, как рьяно вы защищаете интересы ДКРУ. Напомнить, кто возглавляет её?

— Обойдусь, — Виталий сжал челюсти.

— Тогда где ваше самоуважение, господин Амурский⁈ Леопардичи убили братьев вашего отца, а вы защищаете положение одного из них! — голос Косаткина внезапно преобразился, став из сиплого чётким и звучным, как гром. — Напомнить, какую клятву принёс ваш предок⁈ Не собираетесь ли вы от неё отказат…

Его речь прервалась надрывным кашлем. Зря он использовал магический голос.

Но вот Виталий… выглядел крайне воинственно. Он крепко сжал кулаки и исподлобья прожигал взором адмирала Косаткина.

— Будь вы здоровы, граф, я бы вызвал вас на смертельную дуэль, — в его голосе прорезался рык. — Впрочем, мы ещё вернёмся к этому разговору, когда прибудем во Владивосток. Только моя верность военному долгу спасает вас от того, чтобы я смыл грязь, которой вы запятнали мою честь.

— Верность долгу… — прохрипел Косаткин. — Ваш долг — отомстить за своих родных. Так же как мой — защитить мою страну от хозяина того убийцы. Вы, как наследник своего рода, да и ты Кальмаров, должны понимать. Удар нанесли не по мне и, возможно, даже не по моему клану. Вызов брошен самой Империи!

Но Виталия этот аргумент не вразумил.

А вот мне стало интересно послушать, что имел в виду Косаткин.

— О чём вы? — спокойно спросил я.

— Тот диверсант мог спокойно напасть на меня во Владивостоке и либо убить меня, либо пасть от рук моей охраны. Суть не в этом, — он сделал паузу, чтобы отхлебнуть из кружки. — Вместо этого он демонстративно, вместе с ордой этих тварей, напал на Тихоокеанский флот во время боевой задачи. Господа, это была ловушка. Нет, даже больше — измена!

Виталий тяжело дышал, но я видел, что он прислушался.

Да и я тоже. Потому что понимал, к чему клонит Косаткин.

— Хотите сказать, что они выманили нас, чтобы нанести удар по флоту?

— Не флоту, Кальмаров, а по всей нашей державе. Подумайте: разве горстка пиратов может нанести ущерб Тихоокеанскому флоту⁈ Да ещё и убить адмирала⁈ Это же красная тряпка для всех врагов России! Сигнал о её слабости! И, поверьте мне, никто бы не стал принимать во внимание мелочи, наподобие огромных акул.

Авторитет… вот о чём он говорил.

Престиж на международной арене, от которого напрямую зависели отношения между странами.

Да, политика — это более высокий уровень, чем двор, полный мальчишек и даже аристократический клан, в котором идёт борьба за власть.

Но принципы те же. Главный из них: слабого не уважают. А если не уважают, значит могут диктовать свои правила, особенно если у него что-то есть.

А у Российской Империи добра было предостаточно. Земли, ресурсы, выходы на Изнанку, города и промышленность.

И если какие-то звери потрепали целую флотилию, защищающую один из ключевых городов страны, значит… значит боевой флот какой-нибудь соседней империи мог сделать гораздо больше.

— Вы хотите сказать, что это за этим стоят ДКРУ? — ледяным тоном спросил Виталий.

— Не знаю, — покачал головой Косаткин. — Но данные о пиратских базах мы получили именно от них. Либо они предатели, либо заглотили наживку, то есть — некомпетентны. Что из этих вариантов хуже, решайте для себя сами. Факт в том, что мы не можем им доверять.

— Поэтому вы пытаетесь подкупить меня? — я усмехнулся. — Чтобы в случае чего не бояться, что я заложу вас перед контрразведкой?

Он хмурился, смотря на меня осуждающим взглядом.

Но я видел, что он не отрицает. Потому что это была правда.

— Ты слишком переоцениваешь свою значимость, Кальмаров.

— Неужели? — я ещё ироничнее улыбнулся. — Если я соглашусь взять ваши деньги, то буду сообщником. Ещё интересно, что вы вызвали нас обоих, зная в каких отношениях Амурский находится с Леопардичем. Полагаю, вы хотели, чтобы он помог вам меня убедить. Но что-то пошло не так.

Виталий посмотрел на меня с лёгким удивлением. Но не отрицал.

— Кальмаров, неужели вы всерьёз считаете, что я всё это выдумал? — Косаткин раздражённо скривил рот. — Я не просто так уже много лет занимаю пост адмирала имперского флота. Потому что знаю, откуда стране может грозить опасность. И вы тоже должны это понимать, если хотите остаться в живых! Вы с Амурским уже знаете слишком много. После меня займутся и вами!

— Страх — это не лучший советник, — пожал я плечами. — Я привык смотреть в глаза всем опасностям, которые появляются у меня на пути. А потом побеждать их, преодолевать одну за другой. Таков мой путь. Если кто-то захочет меня убить — пусть попробует. Он будет