Читать книгу "Я – Распутин. Сожженные мосты - Алексей Викторович Вязовский"

так, балуемся…

– Безобразие! Выйдем, господа!

И вся толпень, гневно сверкая глазами, принялась сдавать назад. Впрочем, кое у кого взгляды были вовсе не гневные, а с затаенным весельем – видимо, порадовал афронт Владимира Александровича. Да и то сказать, вся эта великокняжеская и около свора с рождения росла и жила в полном убеждении, что все вокруг должны на цирлах скакать. А крестьянин вообще должен шапку ломать и в лучшем случае гудеть что-нибудь верноподданническое, никакого иного варианта взаимодействия с народом не предусматривалось. И на тебе – недавний мужик хоть в малом, да не отступил, поломал шаблон.

Пока я выбрался наружу, гость подуспокоился, да и ближние, кто поумнее, насоветовали записать мероприятие себе в актив. Стреляют из охотничьих ружей? По имитации пернатой дичи? Безусловная заслуга Императорского общества и лично его председателя, дорогого Владимира Александровича.

Последовали вопросы, объяснения, притащили показать серебряный кубок, списки участников – сорок губерний! Не удержался, похвастался достижениями – дескать, некоторые бьют в цель не хуже, чем признанные армейские стрелки.

Вот после этих роковых слов великий князь рявкнул сопровождению:

– Пошлите за поручиком Давыдовым к полковнику Чернавину! Посмотрим, как «не хуже»!

Местный унтер вполголоса объяснил собравшимся:

– Его превосходительство генерал-майор Чернавин – командир Императорского стрелкового батальона, господин поручик Давыдов – лучший стрелок у него.

Посыльный ускакал, а Владимир Александрович тем временем, мрачно хмыкая, наблюдал за стрельбой на стенде. А стреляли так себе – и задача была необычная, да и недоброе августейшее внимание на участников давило. Мазали безбожно, пару раз умудрились даже в бруствер попасть, к вящей радости свитских. Великий князь повеселел, милостиво ручкой махнуть соизволил, повелев прекратить стрельбу, и поперся смотреть метательную машинку. Тоншайберверфер я заказал еще в Германии, для образца – ничего сложного в устройстве для пуска глиняных тарелочек не было, направляющие да пружина с рычагом. Освоим, своих понаделаем, дайте только заводы запустить. Тарелочки уже штампуем, несмотря на уверения производителя, что техника тонкая и может работать исключительно с его, производителя, фирменными тарелочками. Ага, знаем, плавали – опасайтесь подделок и потому юзайте только наши приблуды, которые в пять раз дороже. Ясное дело, поначалу самодельные тарелочки летали кое-как, но потом гончары подобрали правильную консистенцию глиняной смеси, сделали деревянные формы, и пошло-поехало, летают ничуть не хуже немецких. Некоторые даже предлагали ставить клеймо «Небесной России» и продавать, но я такие поползновения пресек – вы что, ироды, желаете, чтобы каждый мог в «Небесную Россию» из ружья жахнуть?

Пока ихнее императорское высочество восхищалось чудом техники (немецкое же, не лапотное!), я поговорил с Антипкой Стрельцовым, истинным русским самородком, лучшим стрелком в московской колонии. Парню всего пятнадцать лет, но руки и глаз у него снайперские, да и фамилия не подкачала. Два-три патрона на пристрелку – и шмаляет из любого оружия не хуже мастеров, прямо хоть на Олимпиаду посылай. Хм… может, и вправду послать?

– Слушай, Антипка. Сейчас приедет офицер, очень хороший стрелок. Вы будете стрелять по мишеням вместе, – начал я объяснять происходящее.

Антипка только кивнул, ему лишь бы ружбайку в руки. Накачивать парня большой ответственностью я не стал, наоборот, постарался подать задачу как заурядную, чтобы зря не волновался.

Через полчаса прикатила пролетка с Давыдовым, он разумно решил доехать пассажиром, а не скакать и вздергивать организм перед огневым рубежом. Заинтересованные лица собрались за небольшим бруствером, отделявшим стенд с тарелочками от соседнего, где солдатики уже установили мишени на рубежах в четыреста, восемьсот и тысяча шестьсот шагов – аккурат с градуировкой прицела.

Те же солдатики притащили ящик с винтовками – на выбор, прямо дуэль, пальба из незнакомого оружия. «Секунданты» обговорили условия – три пристрелочных, дальше по пять зачетных на каждую дальность. Для пристрелки поставили еще пару мишеней на четырехстах шагах. Владимир Александрович ободряюще кивнул поручику, тот привычно выхватил первую винтовку из ящика, взвесил ее, щелкнул туда-сюда затвором, проверил прицел и взял ее к ноге. Антипка, с крайне серьезным видом, повторил его манипуляции, «секунданты» отвели обоих на рубеж, и по мановению великого князя началась пристрелка.

М-да, вовремя я с оптическим заводом подсуетился – с оптикой тут так себе, хорошо у нашего инструктора имелся цейсовский призматический бинокль, привезенный в качестве образца. У противной стороны тоже, было бы странно, что у такого сонма военных не нашлось ни одного владельца такого полезного девайса. Остальные же таращились в бинокли, больше похожие на театральные.

Три пары выстрелов прогремели быстро, наблюдатели с биноклями нашептали стрелкам поправки и пошла потеха. Давыдов скупыми отточенными движениями управлялся с винтовкой, отчего невысокий Антипка на его фоне смотрелся с постоянными заминками смешно. Впрочем, смешки прекратились после перекрестной проверки мишеней и объявления результатов – по сорок девять из пятидесяти возможных. Антипка улыбался, а Владимир Александрович сурово супил брови, всем своим видом показывая Давыдову: «Не посрами!»

За бруствером, на соседнем поле, возобновились полеты тарелочек, треск ружей и радостные крики. Мы же перешли к мишеням на восемьсот шагов. Десяток выстрелов – по сорок три выбитых у каждого, но у Антипки три десятки, а у поручика две. В свите зашептались, но примолкли после гневного взгляда патрона на всех и в особенности на Давыдова. Зря, князинька, зря, куда как хорошо на шестистах метрах поручик отстрелялся, а такое начальственное поведение только нервирует. Я же втихаря подмигнул Антипке и показал большой палец.

На последней дистанции стреляли вдвое дольше – поднимали планки прицелов вертикально, тщательно устраивались, пережидали пальбу по тарелочкам за бруствером, которую никто не догадался прекратить, что вызвало гримасу неудовольствия у августейшего гостя, неторопливо наводили…

– Три попадания в щит у господина поручика, четыре у… – растерянно объявил наблюдатель.

– Не может быть! – взревел дядя императора. – Дай сюда!

Он без малого вырвал из рук офицера бинокль и, резко двигая им вправо-влево, осмотрел мишени. Зачем нервничать, прицельная стрельба на километр с лишним вообще дело весьма сомнительное. Тем более из незнакомой винтовки, к тому же ни разу не спортивной, да без оптики. Вообще не понимаю, чистая же случайность и прочие статистические погрешности.

– Не может быть! Проверим сами! – бинокль без малого полетел в сторону, его подхватил адъютант.

И с этими словами великий князь рванулся к мишеням, обгоняя замешкавшуюся свиту и разбрызгивая лужи, как Петр I на недавней картине Серова, пока кто-то из догнавших его доброхотов не подсказал идти по разделяющему стрельбища брустверу.

Лучше бы он этого не делал! Стоило великому князю в два шага выскочить на гребень, как ветер задрал полу его шинели, а грянувший от соседей дуплет принес горсть дроби прямо