Читать книгу "Пункт назначения 1990. Шаман - Виктор Громов"

у Викиной бабули побывал, а жрал всю ночь самогон. Я со стоном сел и глянул в окно. Там, за стеклом разгоралась заря. Певец не умолкал. Рыдал с неумолимостью пожарной сирены:

На заре голоса зовут меня,

На заре голоса зовут меня…

Лис был со мной солидарен, заскрипел раскладушкой, шумно выразил наше с ним общее мнение:

— Мать вашу, вырубите его уже кто-нибудь! Задолбал он своим зовом.

С кухни раздалось счастливое ржание Влада.

— Подъем, сони, хватит спать! Нас ждут великие дела!

— Без меня.

Славка плюхнулся обратно на лежанку, стянул с Владовой постели подушку и накрыл ею себе голову.

— Вырубите этого страдальца и дальше можете делать, что хотите. Меня на заре никто не зовет. Я на заре сплю.

Из-за стены послышалась приглушенная перебранка, и песня замолкла. Лис пробурчал:

— То-то же.

Натянул поверх подушки одеяло и почти сразу засопел. Счастливец. Мне так легко не отделаться. Меня голоса зовут. И чувство долга тоже. А еще бабуля половником подгоняет, добрая женщина. И кот… Весь мир против меня бедняжечки…

Дверь в комнату приоткрылась, в щель протиснулась Вика.

— Сереж, — сказала она шепотом, — вставай, пора идти, днем поспишь.

— И ты, Брут… — Отчего-то расстроился я.

Она удивилась:

— Не поняла? Ты о чем сейчас?

— Это неважно.

Девчонка пожала плечами и вынырнула обратно в сени.

В голове настойчиво подвывало: «На заре-е-е-е!» Черт, теперь весь день буду маяться. Я окончательно прокис, поднялся, не стал заморачиваться с шаманскими причиндалами, попросту облачился в цивильное и для начала отправился на «гауптвахту». Это дело на данный момент оказалось самым насущным. Ему даже утренние голоса помешать были не в силах.

* * *

На столе стоял торт, обильно украшенный кремовыми розочками. На плите пыхтел чайник. Влад с энтузиазмом шкрябал чайной ложкой по блюдцу — ловил калории. Вера просто сидела рядом и смотрела на него.

Я невольно подивился, как сильно изменилась девушка со вчерашнего дня. В глазах ее появились уверенность и сила счастливого человека. Сам Воланчик выглядел, как кот обожравшийся сметаны. Я даже позавидовал им. Слегка. Самую малость. И сам устыдился своих мыслей.

Вика захлопотала:

— Сереж, садись, я тебе сейчас чайку налью.

Я послушно сел. Она придвинула мне блюдце с тортом, метнулась к плите, подхватила чайник, сообщила между делом:

— Сахар я класть не буду, и так сладко.

Я взялся за ложку, попробовал небольшой кусочек угощения, невольно зажмурился. Все-таки торт из этих времен и торт из моего будущего две большие разницы. Здесь все было неуловимо вкуснее и роднее. Чтобы скрыть свои настоящие эмоции, спросил:

— По какому поводу праздник?

Вера метнула на Влада быстрый взгляд, покачала головой. Тот кивнул, расплылся в улыбке, ответил мне:

— Просто так.

Вика опустила глаза, подавила смешинку. Я же не стал уточнять, и так все было понятно.

С тортом расправился быстро, с чаем тоже. Грязную посуду просто убрали в сторону, оставив на потом.

Вика принесла откуда-то ножницы, нитки, иголку, баночку с маслом, миску золы и коробку со школьными мелками. Потом достала еще одну миску и деревянную толкушку для картошки. Пожаловалась:

— Жаль пестика со ступкой нет. — И тут же сама себя успокоила: — Ну ничего, мел мягкий, легко раздавится.

Миску, толкушку и кусок мела она вручила нашей гостье.

— Зачем? — Спросила та изумленно.

Я ответил за ведьмину внучку:

— Надо истолочь в порошок.

Вера взяла орудия труда. Сначала неуверенно, потом примерилась, наморщила от усердия лоб, попыталась раздавить мелок. Ничего у нее не вышло.

— Не получается…

— Давай я, — Влад по-хозяйски отобрал у нее миску.

И тут же получил от Вики по рукам.

— Не трожь!

Он слегка оторопел:

— Почему?

— Она сама должна. — Вика была неумолима, спросила вкрадчиво: — Ты же хочешь, чтобы она исцелилась? Да?

Вера быстро ответила:

— Я хочу.

И отняла свое хозяйство обратно. Парень осторожно попросил:

— Можно, я ей хоть мелок поломаю? Только поломаю! Чтобы давить легче…

— Можно, — согласилась Вика.

Я понял, что там справятся без меня и спросил:

— Вещь какую-нибудь привезли? Которую не жалко.

— Привезли, — Влад оперативно закончил с мелом, подскочил, — сейчас принесу.

Из сеней он вернулся с дамской сумочкой. Бесцеремонно залез внутрь, достал газетный сверток, протянул мне. Что удивительно, Вера была совсем не против. За этот день они стали своими. А своим нечего делить.

В свертке оказался обычный ситцевый платок. Я, конечно, удивился, но спрашивать, зачем он нужен молодой девушке, вероятнее всего комсомолке, не стал. И так понятно — в таких платках ходят в церковь.

Резать его было легко и удобно. Не мешали даже фантастически тупые ножницы. Я быстро выкроил два квадратных лоскута. Один расстелил на столе, из другого сотворил комок, строго как учила Викина бабуля.

Сама Вика все это время наблюдала за мной и одобрительно кивала.

Что там у нас дальше? Что делала баба Дуся? Я покосился на Веру. Дальше у нас была кровь. А у меня в наличии только тупая портняжная игла. Нет, я смогу уколоть и ею. За долгую жизнь мне чем только не приходилось колоть пациентов, но тут почему-то стало неудобно. Лучше бы от шприца… Блин, и почему раньше эта мысль не пришла в голову?

Я поймал Викин взгляд, обрадовался, встал, поманил ее за собой и направился в сени. Там спросил:

— Вик, а для взятия крови у нас что-нибудь предусмотрено? Не хотелось бы ковырять девчонку тупой иглой. Ей и так по жизни досталось.

Она наклонила голову на бок, посмотрела на меня, как на несмышленыша.

— Есть, как знала, что пригодится. Погоди.

Вика метнулась в свою комнату, скоро вернулась с маленькой металлической укладкой, в каких обычно хранили шприцы. Стеклянные, многоразовые. Укладку она протянула мне.

— На, держи. От бабушки осталось.

Внутри оказались нормальные скарификаторы. Старенькие, вряд ли острые. Но в любом случае они были лучше портняжной иглы.

— Спасибо, — от чистого сердца сказал я, — выручила.

— Не за что, — она улыбнулась и зачем-то добавила, — потом прокипятим.

На кухне мы застали прелестную картину. Влад что-то шептал Вере на ушко. Та улыбалась и млела. Ко мне она была повернута изуродованной половиной лица. Но лучилось из нее такое счастье, что это было почти незаметно. При нашем появлении «голубки» отпрянули друг от друга. Вера