Читать книгу "Разум убийцы. Как работает мозг тех, кто совершает преступления - Ричард Тейлор"

Я старался не паниковать, но был уверен, что остановка дыхания может произойти в любой момент. Во время обучения я работал именно в этом отделении неотложной помощи. Наконец я, один из всеми нелюбимых врачей-пациентов, робко подошел к женщине-медику, показал ей удостоверение консультанта и объяснил ситуацию. Она любезно выписала направление, избавив меня от волнительного ожидания, и мы направились к рентгенографическому кабинету.

Ожидая врача, я рассматривал коридор, и мое внимание привлекла каталка, на которой лежала молодая женщина. Пациентка была пристегнута наручниками. Подойдя ближе, я понял, что это заключенная из Холлоуэй, которую привез один из надзирателей. Женщина казалась невозмутимой, однако меня огорчил тот факт, что она была пристегнута наручниками у всех на виду.

Несомненно, в тюрьме не захотели посылать с ней сразу двух надзирателей, и у нее не должно было быть возможности сбежать, однако то, что я увидел, казалось излишним и порождало ненужную стигматизацию. Несколько лет назад все активно обсуждали случай заключенной, которой пришлось рожать, пристегнутой наручниками к кровати. «Не лечите пациентов в наручниках», – гласила передовая статья в «Британском медицинском журнале» (British Medical Journal) [42]. Завязалось активное обсуждение, в котором врачи, работающие с осужденными, отметили, что медицинская помощь должна быть доступна даже заключенным в механических ограничителях, которые могут сбежать или имеют склонность к агрессивному поведению. Главное, чтобы качество медицинской помощи от этого не страдало. Необходимо адаптировать ее в ситуациях, когда усиленных мер безопасности не избежать, и при этом максимально уважать приватность и достоинство пациента.

На мгновение эти мысли об этических дилеммах отвлекли меня от отцовских переживаний, и я даже хотел высказать свое мнение надзирателю, но потом передумал. Я решил, что иногда нужно забывать о работе, хотя она все равно не давала мне покоя.

Конечно, рентген не показал никакой монеты в гортани, и я увез счастливого смеющегося мальчика домой. Вероятно, он думал, что эта неожиданная поездка в больницу состоялась исключительно для его развлечения.

Забавно, что даже в разгар семейного кризиса я мысленно вернулся в тюремный мир из-за этого неприятного совпадения.

Позднее на той же неделе я получил от Королевской прокурорской службы больше материалов по делу Шарлотты. Сидя за письменным столом в нашей свободной спальне, которая по совместительству служила кабинетом, я вскрыл конверт.

Помня, что мальчики спят на двухъярусной кровати за стенкой, я сделал тише песню Лорин Хилл на CD-плеере, отхлебнул кофе и стал просматривать фотографии с места преступления и из морга.

На первых снимках был запечатлен дом снаружи, тропинка к нему и входная дверь. На фотографиях кухни я увидел кучи наспех открытых стерильных тампонов и бинтов. На полу были красные разводы, места, где парамедики поскользнулись на крови Ленни.

Мужчина был мускулистым, но жилистым и физически напоминал боксера наилегчайшего веса. На руках убитого были татуировки. На нем не было рубашки, только брюки с подтяжками. Между ребрами, примерно на пять сантиметров выше левого соска, располагалась аккуратная горизонтальная рана длиной менее трех сантиметров. Она слегка раскрывалась посередине. По краям была темная свернувшаяся кровь и виднелась желтая жировая ткань.

На отдельной фотографии было извлеченное сердце, в которое был вставлен тупой прут, чтобы продемонстрировать тонкую горизонтальную рану немного короче внешнего отверстия на грудной клетке. Нож вошел прямо в толстую мышечную стенку левого желудочка, главной качающей кровь камеры сердца.

Это была почти идеальная картина. Если вы хотите убить кого-то одним ударом ножом, то более подходящего места не найти.

Отчет по результатам вскрытия был написан доктором Фоксом. В нем говорилось: «Единственная колотая рана находится с левой стороны грудной клетки спереди. Острый предмет проник в левую половину грудной клетки в направлении спереди назад, резко назад и немного вглубь… падение не было мгновенным… после нанесения смертельной раны жертва какое-то время была способна к физической активности [как и говорила Шарлотта]. Противостояние было лицом к лицу, и направление нанесения раны свидетельствует о том, что нападавший держал нож правой рукой и лезвие находилось у него между большим и указательным пальцами. …На руках и предплечьях жертвы отсутствуют оборонительные раны».

Немногие мужчины повторяют судьбу Ленни и становятся жертвами партнеров женского пола. Статистика 2019 года показывает, что в Великобритании всего 8 % жертв-мужчин были убиты настоящими или бывшими партнерами в отличие от 48 % жертв женского пола. Большинство мужчин погибает от рук незнакомцев или знакомых во время драк и ограблений либо в столкновениях с бандами.

Часто оказывается, что женщина, убившая сексуального партнера, была жертвой насилия с его стороны. Она выходит победителем из схватки не на жизнь, а на смерть («либо он меня, либо я его»). Однако в большинстве случаев у женщин, которые подвергаются жестокому обращению, нет возможности постоять за себя: смертельный удар стремительно наносится в порыве ужасной ярости, как это было в случае Дженнет Редди.

Как Шарлотта оказалась в абьюзивных отношениях? Почему пациентка не ушла от Ленни? Как получилось так, что она убила своего мучителя?

Каким бы отвратительным ни было поведение Ленни, убийство из мести закон расценивает как умышленное преступление. Если бы Шарлотта смогла доказать, что это была самооборона, удалось бы ей избежать пожизненного заключения?

Во время опроса женщина сказала, что ее биологический отец ушел из семьи, когда она была еще совсем маленькой. Ее мать Патриция вышла замуж за мужчину по имени Кертис (его также называли Джорди), который регулярно бил Шарлотту с ранних лет.

Он был также очень жесток по отношению к ее матери, и, как это часто бывает, Патриция старалась умилостивить своего нового агрессивного партнера, не думая о том, как защитить дочь.

В школе у пациентки дела шли неважно. К 14 годам она уже регулярно выпивала, а в 15 ее исключили. Больше она к образованию не возвращалась.

Шарлотта была склонна к аутоагрессии с подросткового возраста. Она резала запястья и намеренно употребляла слишком большие дозы наркотиков. Когда после одного из таких инцидентов ее осмотрел психиатр, женщину поместили в психиатрическую больницу как пациентку, склонную к суициду.

Впервые серьезные отношения она вступила с Расселом. Они познакомились, когда Шарлотта была еще подростком, и расстались, когда ей было чуть за 20. Парень часто проявлял агрессию после того, как выпивал.

Расставшись с Расселом, она познакомилась с Натаниэлем, который тоже был склонен к жестокости. Он не раз ставил ей синяк под глазом. Затем женщина стала встречаться с Билли, злоупотреблявшим алкоголем. Социальные службы запрещали ему контактировать с детьми из-за серьезных проблем со спиртным.

Тем временем алкогольная зависимость самой Шарлотты усиливалась. Поскольку она пила по утрам, чтобы ослабить абстинентный синдром, ей предложили лечение в реабилитационном центре. Женщине позволили оставить младшего ребенка и ухаживать за ним под наблюдением, однако других детей временно отдали в приемные семьи.