Читать книгу "Мэр в законе - Борис Седов"

- Когда Аниканова видел? - снова зарычал мужик. И черный, холодный пока, ствол автомата Калашникова больно уперся в нежные ребра майора. - Живо отвечай! Пристрелю!

- Ник… кок… ког… никогда! - еле выговорил Годовский. - Он же умер!

- Где встречались до его смерти?

- Пошли вон, сволочи! - запищал Годовский. - Ничего не скажу вам, гады!

И тут же прозвучала длинная автоматная очередь. В воздух.

Годовский тут же передумал.

- У меня в кабинете! В милиции! В день его смерти!

- Молодец. Разговор с ним… Последний разговор с Аникановым на пленку записывал? Считаю до трех! Р-р-раз! Два!

Цифру три майор не любил с самого детства, потому что в школе был беспросветным троечником. Само собой, дожидаться, пока сумасшедший мужик в маске произнесет столь нелюбимое слово, не стал.

- Записывал!

- Где пленка, гаденыш?

Андрей Таганцев ждал Славика Каблука. Нервно курил одну сигарету за другой. Выпил рюмку водки. Налил вторую. Но пить не стал.

Каблук появился вовремя.

- Привет, Аркадьич! Все нормально. Пацаны мои "раскололи" Годовского.

- Он не прижмет их потом?

- А как? Он, бедолага, думает, что на него Служба Собственной Безопасности "наехала". Парни лиц своих не показали - в масках все были. И потом - вот. - Славик протянул Андрею две мини-аудиокассеты.

- Что здесь? - спросил Таганцев и вдруг почувствовал, как мелко затряслись пальцы его рук. Небывалое волнение овладело им.

- Одна - запись разговора Годовского и Аниканова. Мент сделал ее в день… ну, в общем, когда… это…

- Я понял, - помог Таганцев. - А вторая?

- На второй - беседа Аниканова и Погодина. Ее мы и не думали обнаружить, но Федор Федорович хранил их в одном сейфе.

- Сам записи слушал? Что там? - Андрей перебирал пальцами крохотные кассетки.

- Я-то слушал. Но думаю, что и тебе не повредит. Погодину, кстати, тоже понравится.

- Не понял. С какой стати я буду Погодину их прокручивать?

- Ты, Аркадьевич, не ленись, - настаивал Каблук. - Возьми и послушай. А там решишь, прокручивать Погодину или нет.

- Хорошо, будь по-твоему. Выпьешь со мной?

- Нет. Я водку вообще не пью. Только бабкин самогон на кедровом орехе.

…"А ты не боишься, Богдан, что вся эта твоя афера всплывет, как дерьмо в проруби? Ведь Погодин может узнать о том, что Таганцев и в глаза не видел официального распоряжения губернатора, что никаких денег он красть не собирался, а бумаги в краевую администрацию об увеличении производственных мощностей и, соответственно, росте доходов ты же сам и припрятал, сообщив мэру, что добросовестно отправил их".

"Да ничего я не боюсь! Чего мне теперь бояться? Либо сожрут нас теперь, либо сами мы этого Таганцева с лица земли сотрем!"

"Ох, Богдан Силаевич! Все никак ты не можешь успокоиться, что не тебя мэром поставили, а Таганцева".

"Да! Не могу! Почему не меня, а его?!"…

Бутылку водки Андрей Таганцев в эту ночь все-таки допил. И не один, а вместе с Погодиным, как раз вернувшимся из Москвы. И записи слушали вместе.

- Вот так, Виктор. Облапошили нас с тобой, как молокососов. И чуть врагами не сделали.

- Прости, дружище. Погорячился я, признаю, - Погодин положил свою руку на плечо Таганцева.

- Хорошо хоть согласился ко мне домой приехать. Сам бы я ни за что не рискнул эти записи, на ночь глядя, к тебе везти.

- Да, но как же теперь быть с контрактами Рыбина? Реализовать их - означает окончательно разворовать край. Андрей, хочешь, казни меня, но на это дело я не подпишусь.

- Не знаю я, что делать! - воскликнул Таганцев. - Запускать проекты нельзя, это ежу понятно. Тормозить их - тоже нельзя. И я погибну, и Настюха моя пострадать может. Кстати, она беременна.

- Да ты что?! - обрадовался Погодин. - Поздравляю!

- Не знаю, радоваться или огорчаться. В такую канитель девчонку втягиваю, а ей сейчас вообще волноваться нельзя, сам понимаешь. И ведь само, как говорится, не рассосется. Принимать решение все равно нам с тобой.

- Да, выбор делать придется, как ни крути.

- В том-то и дело, что нет у меня никакого выбора. Либо голову в петлю совать, либо снова твоим врагом становиться.

- До утра время есть. Подумай. А мне пора, - Погодин встал из-за стола.

Из коридора в спальню неслышно метнулась тень. Настя стояла у плохо прикрытой двери и слышала весь их разговор. Если бы Погодин вышел в коридор чуть быстрее, то непременно бы столкнулся с ней.

В дачном доме Федора Федоровича Годовского было тихо и пусто.

Девчонки после налета людей в масках разбежались. Непрошеные гости, как только получили то, что искали, также убрались восвояси.

Проанализировав события минувших нескольких часов, майор Годовский окончательно пришел к выводу, что в дом его с автоматами ворвались вовсе не сотрудники Службы Собственной Безопасности МВД. Те не стали бы без надобности стрелять. А перед тем, как произвести обыск, предъявили бы подписанный прокурором края ордер и пригласили бы понятых в соответствии с требованиями уголовно-процессуального кодекса. К тому же, никто не оставил бы майора в доме. Его непременно увезли бы с собой и поместили в камеру, раз уж дело дошло до обыска и вооруженного задержания.

Тем хуже. Сейчас, лишившись аудиокассет, Федор Федорович предпочел бы находиться за тюремной решеткой. Там было бы безопаснее.

Отчаяние его не имело теперь границ. Он так и сидел на кафельном полу - голый, ничем не прикрытый, раскачиваясь из стороны в сторону. Наручники с него, правда, сняли.

- Сволочи! Скоты! Негодяи! Я-а-а-а-а пра-а-а-апа-а-а-ал!!! Га-а-а-ады-ы-ы-ы!!!

Не человеческий крик, а какой-то страшный животный вой вырывался у него из груди. Тело содрогалось в нервных конвульсиях, а из глаз текли ручьем слезы.

Неожиданно перестав кричать и плакать, он поднялся на ноги, подошел к десертному столику на колесах, взял оттуда небольшой, но достаточно острый нож для резки фруктов и медленно, аккуратно ставя ноги на ступени схода, вошел в бассейн по самое горло.

В последний раз глубоко вдохнув в легкие воздух, он со всей силы всадил лезвие ножа себе в живот.

Вода в бассейне больше не была голубой. Она стала бурой.

Глава 18

Сколько волка ни корми…

А правду говорят между людьми:

"Собаке - мяса, а коню - овса"?

Выходит, сколько волка ни корми,

Его на цепь не посадить, как пса…