Читать книгу "Провинциальная история - Карина Демина"

Нет, сам-то Трифан парень видный. Дворовые-то девки на него заглядываются, и, положа руку на сердце, есть на что поглядеть. Плечи широкие, руки крепкие, лицо гладкое. Волос, правда, рыжий, но девки — Басюшка сама слыхала — шептались, что оно-то и к лучшему.

Рыжие, они самые страстные.

И помнится, Акунька, к Басюшкиным сундукам поставленная, говорила, что, коль такой прижмет к стене, то прямо сердце из груди выскочит. И еще чего-то там уже не совсем про сердце, но тут Басюшка не очень поняла. А переспрашивать не стала, потому как не дело это купеческой дочери всякую ерунду у дворни спрашивать.

Нет, Трифан всем хорош был.

И батюшка даже заговаривать стал, что парень-то ладный, и грамотный, и в деле понимает, а стало быть не растратит наследство отцовское. Говорил да на Басюшку поглядывал этак, с намеком. Она-то сделала вид, будто бы понимать не понимает, к чему сии беседы, но…

…а если посватается?

Батюшка радый будет. А сама Басюшка?

В светлице стало людно. Самовар притащили уже растопленный, паром пыхающий, и скатерочку узорчатую, которой стол убрали, а на него уж понесли тарелки со всякою мелкою снедью. То соты медовые, то меда с ягодами взбитые, то с творогом мешаные.

Булки и булочки.

Расстегайчики.

Пряники. И сахарную голову на почетное место поставили.

Суетится нянюшка, командует, что девками, что мамками, которые мигом на чай сбежалися. А главное, явилась Никанора, папенькина сродственница давняя, в приживалках при доме обретающая. Ее Басюшка не больно-то жаловала, ибо была Никанора собой нехороша, да и норовом обладала на редкость поганым. Все-то норовила подглядеть, подслушать да батюшке донести.

В общем, ее не только Басюшка не любила.

Уж больно много воли взяла она после маменькиной смерти. Оно-то, конечно, хорошо, что батюшка вдругорядь жениться не стал, хотя мог бы, но крепко он свою Аксинюшку любил. А за домом глядеть надобно. Для того и привез Никанору.

Баська вздохнула и покосилась на женщину, которая в самом уголке устроилась.

Скромничает, стало быть.

А на Басюшку знай себе поглядывает пренеодобрительнейше, будто она, Басюшка, в чем виновата. Эх… стало совсем маетно.

Нянюшка налила чаю, щедрою рукою молока плеснула и два куска сахару бросила, выучила Басюшкиы привычки. А Никанора знай, пуще прежнего губы поджимает. Она-то с одним куском пьет и вприкуску.

Ну и пускай.

Ее дело…

Не хватало еще в батюшкином доме родное дочери недоедать.

— А Трифан-то про тебя спрашивал, — тоненьким голосочком начала мамка, но смолкла под Басюшкиным взглядом. Впрочем, ненадолго. — Хороший хлопец. Крепкий. И рода знатного… его к батюшке твому отправили ума понабраться, как оно водится…

Это Басюшка и сама знала.

Куркины — известные в Канопене люди, небось, и воском торгуют, и медом, и пергою. А ныне вовсе не чистый воск возить стали, но сами свечи катают, что куда как выгоднее. Еще, сказывали, будто бы овец прикупили, тех, что шерсть тонкую дают да легкую. И платили за них чистым золотом, а после мага нанимали, чтоб из Англии этих самых овец в целости да сохранности доставил. Мол, пойдут плодиться, тогда-то и прибыток немалый будет. А то с местечковых овец шерсть, конечно, взять недолго, да только грубая она, жесткая. Из такой, небось, хорошего полотна не выйдет.

Чаек был сладким.

Мысли… разбредались, что мухи по осени.

— К осени посватается, — решительно заявила нянюшка и тут же руками всплеснула. — Надобно будет сундуки перебирать!

— Так перебирали же ж, — возразила одна из мамок. — Вот на той седмице аккурат и перебирали!

— И еще раз надобно. А то ж, не приведите Боги, мыша чего попортит…

Что-то этакое мелькнула в глазах Никаноры, и Басюшка поставила себе самолично поглядеть, как будут перебирать ее приданое, которое еще матушка готовить начала. Мышей-то в доме нетушки, но люди порой куда как поганей бывают. И попросить у батюшки замки зачарованные, чтоб сундуков Баськиных никто, окромя ее самой, открыть не мог. Подумалось и…

— Ой, полетит наша-то горлица… — завела мамка, отщипывая от пряничка крошку. — Да из дома-то отчего…

Остальные подхватили, да с завываниями, от которых стало совсем муторно.

Нет, Тришка всем хорош, но…

…не цесаревич он. И не маг даже, как ни крути. И собой крепок, но… Баське вспомнилась картинка из книжки, аккурат про цесаревича распрекрасного, которого злая ведьма в осла превратила, а девица юная, чистая сердцем, своею любовью расколдовала, стало быть. И он за это на девице женился.

Порядочный ведь.

Все знают, что порядочные цесаревичи очень даже жениться обязаны на девах-спасительницах. Или наоборот.

Она поерзала.

Спросить папеньку, чтоб жениха среди магов поискал? Небось, Любятовы — род небедный, еще дед Басечкин в торговом деле преуспел немало, когда пеньку конопляную стал в Китеж возить, а оттудова — стекло сперва, после и вовсе стеклодува. И теперь-то у папеньки мастерские, что стеклодувенные, что кузнечные. И за Басечкою он не только пару сундуков полотна дать готов, но золота чистого.

Или…

Магов в Канопене было немного, сиречь ровно два и оба были страсть до чего симпатичны, но вот батюшка, стоило прошлым разом про магов заговорить, осерчал скоро.

Сказал, что шарлатаны оне.

И бездельники.

Что человек собственною силой добиться всего обязан, а не чудесным умением. Нет, магов сватать он не пойдет, особенно, когда Тришка под боком. Да и… не замуж хотелось, а любви, чтобы как в книге, с первого взгляда и на всю-то жизнь.

— Хватит, — оборвала Басюшка лепетание мамок, которые громкими шепотками спорили, пора уже кику красным бисером расшивать или погодить надобно, пока вправду посватается.

Оно-то погодить бы, конечно, но как бы не вышло, что шить придется спешно.

И бисера опять же запасы поглядеть надобно.

Глупые. У батюшки в мастерских бисеру столько, что не на одну кику достанет.

— Лучше расскажите, чего в городе делается, — велела Басюшка, пряником печаль заедая. А хорош, мягонький, печатный, так и тает во рту.

— Так, матушка, ничего-то не деется! — нянюшка глянула снизу вверх, отчего сразу стало понятно, что врет. Нет, батюшка вовсе не полагал, что девке хорошего рода надлежит только в светлице сиживать.

Басюшке и во двор ходить дозволялось, кабы там, конечно, было чего интересного, в этом-то дворе.

И за забор.

И к подружкам, само собою, но с нянюшкою да Никанорой, да холопами, которым велено было глядеть, как бы кто ущербу Басюшке не учинил ненароком. И на ярмарку ее брали-то, и по речке гулять.