Читать книгу "Жестокие игры - Ульяна Громова"

Я ее ненавидел. Мне будто мало было своей ненависти к ней, к этой девчонке, я всосал весь негатив к ней, что был у Витали. Все плохое, что мог бы чувствовать к девчонке пацан, чувствовал я. Словно перенаправил «письма», адресованные ей ему, на свою «почту», на свой сервер. Загрузил в самую, мать ее за ногу, матрицу! Перепрошил сраный BIOS! Собирал по крохам и с удовольствием ненавидел девчонку, нежно крошил ее топором и раскатывал асфальтоукладочным катком, улыбался от наслаждения. Я холил эту ненависть и лелеял… пока не понял, что уже охочусь на эту козявку, мысленно отрывая ее голову с бантиками в волосах и нежной улыбкой.

Она стала и моим триггером.

Стоило увидеть в ком-то черты ее лица, похожий взгляд, голос, манеры — и все во мне взрывалось, сметало самообладание, все самое чёрное и опасное концентрировалось в уничтожающий рассудок сгусток бешеной, нечеловеческой, жесточайшей агрессии.

Лишь когда триггер исчез из квартиры напротив, я смог почувствовать что-то еще. И даже немного примириться с тем, что я — не плод любви человеческой, а плод, порожденный ненавистью, страхом, жестокостью, насилием.

Но все вернулось вместе с ней. Чертовой медовой девчонкой. И теперь желание поиграть с нею зудело под кожей и на кончике члена.

Я обязательно наиграюсь этой куклой. По-взрослому. С особым удовольствием. С настоящим наслаждением.

— А ну отпусти его! — вышиб из странного тумана окрик и что-то холодное, прижатое к моему виску.

Ощущение тела появлялось, как проявляется негатив на пленке — медленно и кусками. Руку на горле парня, который хрипел и чьи губы уже посинели, почувствовал сразу после металла над ухом — ветеран прижал к моей голове винтовку, и не было никаких сомнений, что она заряжена.

Кровавые мальчики в глазах все еще плясали, но я разжал пальцы.

— Давай, фашист поганый, пошел вон из моей хаты, пока башку тебе не отстрелил! — скомандовал дед. Он явно не был простым солдатом, привычку строить и отдавать приказы с годами не изжить. Тем более когда она войной приконтужена до конца дней. — Не знаю кто ты, но еще раз сюда нос сунешь — пристрелю, как собаку! — ярился старик.

Я медленно опустил руку, хотя тренированным движением мог обезоружить ее в считанные доли секунды. Но зачем? Уже даже сама идея наведаться сюда, чтобы узнать, что знает этот взломщик соцсетей и девчонка, казалась нелепой. Это не имело ровным счетом никакого значения.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Мелькнула мысль, что док был в чём-то прав, когда упрекал меня в том, что я не склонен критически оценивать свои мысли и поступки и зачастую мои решения и действия «подставляют» тело. Которое мне не принадлежит. А я должен быть пай-мальчиком и выскакивать по щелчку психики свет его Виталия Грома, чтобы защитить его от него самого.

Сарказм и злая ирония сплелись в горячий клубок в солнечном сплетении, и я расхохотался. Дед вылупился на меня как на психа, а хакер отшатнулся, будто увидел Чикатило. Или, может быть, того Джокера, чья злая улыбка оповещала, что в его Матрице все в порядке. Просто ирония какая-то. Джокер. Его улыбка и смех подошли бы мне гораздо лучше, чем стать оповещением.

Да, определенно. Мне нужно сменить имя.

Пнул стул и резким рывком вышиб винтовку из рук старика. Она отлетела… и выстрелила. Только грохот выстрела перекрыл тонкий свист пули и завершился звоном стекла.

Но мне было плевать. Под ошалевшие взгляды хозяев квартиры и быстрый шорох пары чужих ног, несших еще одного деда на страшные звуки, я вышел из квартиры, сбежал по лестнице, сел в машину и рванул ее с места.

Я был так зол и разочарован…

Выскочил на проспект из дворовой арки и успел только почувствовать, как в бок машины влупилось что-то мощное и тяжелое. Скрежет железа, мерзкий запах палёной резины и ослепляющий удар в лицо и грудь — последнее, что смешалось в диком калейдоскопе.

Глава 18. Непримиримые

Очнуться от удара в лицо и в грудь подушкой безопасности я даже в кошмарах не прогнозировал. Потом крутануло, ужалило болью ногу и плечо, куда-то вмяло, что-то хрустнуло внутри меня… Чувствовал себя бозоном Хигса, изрядно потрепанным Большим адронным коллайдером и выплюнутым, как отработанный элемент. Неподвижно лежал, ошалело смотря в одну точку, пока меня куда-то не вытянули. Едва «вернулся», как снова перестал чувствовать тело. Я даже не овощ себе напоминал, а овощной бульон.

Сфокусировать тупой взгляд на назойливом лице получилось не сразу, переводил взгляд, словно дворниками по стеклу в бешеный ливень возил — чуть поймал картинку, как ее «заливало».

Ощущение тела наползало медленно и как-то по-змеиному извилисто. И стало больно. Почти везде. А потом оглушило звуками. И первое, что услышал, закрывая руками уши, было сочувственное от того самого назойливого лица:

— Мда… Контрольный выстрел тебя бы больше, чем есть, не испортил, — сочувственно выдал Крош.

О чем он?

— Парень, ты как? — старческий голос, полный искренней тревоги, как смычок по натянутым нервам. Я поморщился и перевел взгляд. Карелий Петрович. — Игорь, вызывай скорую, — нахмурился ветеран, — шок у парня.

— А ты, вообще, кто? — наклонился ко мне хакер, лицо к лицу, взгляд пронизывающий.

— Я это, я… — слабо просипел и сухо с трудом сглотнул — кадык словно на что-то натыкался и замирал, не давая закончить рефлекторное движение. — Телефон нужен. — Крош уже собрался набирать номер, видимо, скорой, но нехотя протянул мне свой сотовый. Я поморщился и отодвинул его руку — все раздражало из-за странной слабости, меня словно глушило, держало на расстоянии от самого себя, своих ощущений. Я просто тормоз какой-то. — Мой… — выкашлял… вместе с кровью.

— Держись, парень, держись, жив — уже хорошо.

Слабое утешение, но все равно я был благодарен ветерану. Пялился на то, как Игорь по пояс нырнул в мою разбитую машину, а потом понял, что на плечи лег плед. И реальность будто озверела — накатила беспощадно дикой болью в грудине, саднило весь правый бок, а озноб отходняка колотил нещадно задницей о бордюр, на котором я сидел. Зубы стучали, голова моталась, как у китайского болванчика. Хотелось скрутиться в калач и завыть. В живот будто кулак ткнулся — тупо болело и было горячо.

Наконец, Крош нашел мой телефон, быстрым шагом вернулся и протянул мне.