Читать книгу "Родитель «дубль три» - Комбат Найтов"

– Невозможно, сплавов, способных держать такую температуру, у нас нет, двигатель Березняка мы переделали, в качестве металла сопла использовали турбины нагнетателя «Мерлин ХХ», благо что таких двигателей от «харрикейнов» великое множество и они бесплатные. Еще один момент: на скоростях ниже определенного предела этот двигатель не работает. Его невозможно использовать для посадки. Это – прямоточные двигатели, и практически любой маневр, кроме очень плавного, ведет к помпажу двигателя. У нас на автопилоте стоит вычислитель, который ограничивает углы рулей в зависимости от скорости полета. А человек подобного вычислителя не имеет. У нас была задача: управляемая зенитная ракета. Задание практически выполнено, но ракета получается слишком дорогой. Применять ее на фронте не имеет никакого смысла. Это – опытный образец, и предстоит пройти огромный путь, прежде чем сумеем наладить их производство. Нам требовалось доказать, что создание подобной машины реально. Она летает и может попадать по противнику. Наведение сработало, боеголовка смогла поразить цель, оператор четыре раза смог вмешаться в наведение и внести коррекцию в ее траекторию. Все остальные предложения – от лукавого. Для самолета требуются другие двигатели. ПВРД для этого не годится.

– А планер?

– Планер может быть использован, тем более что нам удалось решить проблему тяжелого носа. Можно прямо сказать: ракета управляется на любых скоростях движения. Звуковой барьер мы преодолели.

– Где взяли профили для этого? Ведь мы не имеем возможности продуть такую модель, – задал вопрос начальник ЦАГИ Сергей Николаевич Шишкин, незадолго до этого вернувшийся в Москву. Он и был инициатором проведения «атаки» на группу разработчиков.

– За счет анализа поведения самолета БИ. Константин Груздев, командир 18-го ГвИАП, был руководителем группы испытателей самолета БИ-1. Он рассказал о возрастающем давлении на ручку при увеличении скорости. То же самое происходит во время пикирования на самолетах с профилем Clark YH. Поэтому было принято решение использовать S-образный асимметричный профиль NACA-2R2-12, так как применена бесхвостая схема с элевонами, что позволяет значительно увеличить площади рулей высоты.

– А если поставить на эту машину наши ЖРД? – спросил генерал Королев, неизвестно как оказавшийся в Кремле. Он же должен был «сидеть»? Впрочем, пути господни неисповедимы.

– А вы их дросслелировать научились?

– Нет. Но есть вариант с использованием двух двигателей, то есть четырех. На старте работают все четыре, а затем только два малых.

– Я, вообще-то, никого не останавливаю в экспериментах, но наша группа сажать человека в ракету не будет. Эта ракета предназначена для другого. Она летает. Все остальные предложения лично мною рассматриваться не будут. Для самолетов необходим другой двигатель. Прототип мы сделали. Вот сам двигатель, а это фильм, как его изготовить.

Дело в том, что я «подрабатывал» в девяностые, когда денег в армии и на флоте не платили, и изготавливал реактивные двигатели для авиамоделей. Станочный парк в Ненёксе был большой. Сами рабочие колеса брал обычно с разбитых автомобилей. Была у меня книга Томаса Кампса «Modellstrahltriebwerk» (Модельный реактивный двигатель), с чертежами и расчетами для двигателей модельного ряда KJ. Сам тоже руки и голову приложил, плюс доступ был к ракетной свалке. Хорошие движки получались. За каждый можно было получить от 2500 до 5000 «убитых енотов», правда, продавались они достаточно редко. Времена были тяжелые, богатенькие буратино и их дети мало интересовались моделированием. Здесь я взял нагнетатель с того же «Мерлина ХХ», с аксиальной турбиной и радиальным компрессором, и сделал первый образец с тягой 56 килограммов. Второй образец имел вентилятор и диагональный компрессор, и ту же самую турбину. Он был двухконтурным, с коэффициентом 3,5. Тяга была уже больше: 120 кг. Два таких двигателя по 120 кг мы использовали для летных испытаний модели нашей ракеты. Показали фильм, в котором был снят процесс изготовления, балансировки, сборки, пусковых испытаний и регулировки двигателя. Затем монтаж их в корпусе радиоуправляемой модели ракеты, с упоминанием того, что подобное моделирование значительно удешевляет и ускоряет процесс создания основной продукции. Что все изготавливается в строгом соответствии с чертежами в масштабе. На ней отрабатывается все, поэтому обошлись всего тремя пусками, один из которых был боевым.

Несмотря на свое присутствие, Сталин на этом совещании практически не выступал, сидел, смотрел и слушал. Что-то помечал в своем блокноте. В заключение, не упоминая имен, поблагодарил коллективы создателей опытной зенитной ракеты, добавив при этом, что это большой задел на будущее. На следующий день он приехал на завод сам. Походил по цехам, побеседовал с рабочими, просмотрел журнал заводских испытаний, попросил показать полет реактивной модели. Увидев, что их две, разных, одна имела шасси и взлетала-садилась по-самолетному, а вторая использовала парашютную систему, задал вопрос:

– Почему вы вчера не сообщили о том, что у вас есть самолетный вариант, и не показали посадку этой модели, а только парашютный способ приземления. Пачему ви отказались строит такой самалет? – последние слова он произнес с довольно резким акцентом.

– Потому что летчик такой машины не сможет ее покинуть в случае необходимости. Требуется катапульта, чтобы это сделать. Будет катапульта – будем делать и летать. Специально заострил вопрос о производстве турбореактивных двигателей. В фильме, если вы помните, отдельно говорится и показывается, что лопатки у турбины красные от нагрева, и что этого допускать нельзя. На маломощном двигателе, вроде этих, из-за малого диаметра, очень сложно сделать систему охлаждения лопаток. Во всех остальных случаях это придется делать. Искать новые материалы, заменять сталь и дюралюминий на титан с никелем, делать лопатки съемными и полыми. За те четыре месяца, которые прошли с момента перевода меня сюда, этого не сделать. Сделали то, что смогли, и это не серийный, а опытный образец. Так сказать, заявка на будущее. Вы сами говорили об урановой бомбе, товарищ Сталин. Эта ракета делалась против самолета-носителя такой бомбы. В этом случае ее производство оправдано.

– Пачему ви не оформили тему через плановый отдел НКАП?

– А вы считаете, что самолет-разведчик случайно здесь появился? Пока шла постройка моделей и прототипа, и мы только подлетывали на Центральном, отрываясь от земли на пять-десять метров, не выше крон деревьев, никакого внимания со стороны кого-либо не было. Стоило появиться Новикову и его комиссиям, так прилетел разведчик. О том, что у ракеты есть головка самонаведения, знают всего семь человек, включая вас. Вы, правда, не знаете принципа ее работы. Остальные считают, что она наводится по радиолучу. Пройдемте, я покажу: почему она попала в цель. На участке, когда до цели остается 10–15 километров, происходит так называемый «захват» цели. Отраженный от нее сигнал из-за скорости самого самолета меняет частоту и фазу, и отличается по этим признакам от сигнала, кстати, более мощного, локатора подсветки. Характер изменения зависит от курсового угла на цель. На догоне частота и фаза краснеют, навстречу – они увеличиваются, синеют. Как только вот эта антенна ловит такой сигнал, и он становится устойчивым, на пульте загорается лампа «захват», и оператор нажимает кнопку «автомат». То есть передает управление самой ракете. Это – самая дорогая часть ракеты. – Петр показал Сталину в лаборатории, доступ в которую имело всего три человека, стоящие на невысоких постаментах три готовых ГСН с частотной селекцией. Небольшое зеркало антенны, ее механизмы, позволяющие найти и направить антенну на источник излучения, и механическое вычислительное устройство, вырабатывающее вектор на цель в двух плоскостях. Это устройство и подрывает боезаряд, то есть рассчитывает и учитывает время сближения. Как только цель оказывается в зоне поражения осколками, так следует подрыв.