Читать книгу "Лесная невеста - Лариса Петровичева"

Когда я вводила имя и фамилию Арна, то мои пальцы дрожали.

Арн Виланд действительно стал личным советником президента. Его наградили, и очень щедро. Пока одни люди, облеченные властью, использовали ведьм в своих интересах, другие ненавидели их и желали истребить.

И Арн довел дело до конца.

Некоторое время я смотрела на его фотографию на одном из новостных сайтов. Ничуть не изменился — хотя как бы ему меняться? Вырастить рога на лбу и крылья за спиной? Арн, одетый в деловой костюм, обменивался рукопожатием с президентом: оба выглядели довольными. Я смотрела на властного могущественного чиновника и поверить не могла, что когда-то он сказал, что мы поедем на море. Что когда-то он любил меня.

Все кончилось.

Я вернулась к строке поиска и набрала: Ульрих Ванд. Первым же делом мне выбросило ссылку на его страничку в социальной сети — ага, заходил четверть часа назад.

Значит, жив и здоров, если у него есть время на соцсети.

Я несколько минут гуляла по страничке Ульриха. В разделе «Карьера» появилось обновление: господин Ванд закончил деятельность в инквизиции и стал, надо же, переводчиком в Хьюнте, южном приморском городке. Далеко же его унесло. Интересно, чем он занимается на самом деле? Я прекрасно понимала, что переводчик — это просто прикрытие.

Впрочем, бог с ним. Мои дела с господином Вандом были закончены.

— Доктор Рихтер? — окликнули меня. Я подняла голову и увидела женщину в белом халате.

— Доктор Йохан ждет вас для беседы.

Я понимающе кивнула и поднялась с кресла.

Жизнь продолжалась. Сегодня я пусть немного, но убедилась в этом.

* * *

— Меня не ищут. Я прекрасно понимаю, почему. Но тем не менее…

Я не закончила фразу. Йохан понимающе кивнул. Я вспомнила, что когда-то он был одним из лучших на нашем курсе. Так что мне с ним повезло. Очень повезло.

— Ты хотела бы, чтобы искали, — сказал он. Я пожала плечами.

— Чтобы искал Ульрих — нет. Мне его хватило за время кураторства. Дружить с ним или спать с ним — нет, ни за что. Мне кажется, его влекло лишь к ведьме во мне. К ведьме, которая от него зависит. Теперь ведьмы не стало, и я ему не нужна. Вот и хорошо.

Мой бывший куратор зашел на мою страницу в соцсети — я отследила его в списке гостей — но ничего не написал. Просто убедился в том, что я жива: возможно, этого было достаточно. Может быть, он тоже устал от меня за время кураторства и теперь хотел жить новой жизнью, без бывших ведьм под боком.

— Иногда я думаю, — Йохан пощелкал пальцами в воздухе. — Оставили тебя в живых — и слава богу. Забыли — и слава богу. Иногда это очень правильно, просто взять и исчезнуть.

— Да, — согласилась я. — Но Арн…

Я снова не договорила. Обнаженный клен за окном медленно уронил последний кровавый лист. Снова зашелестел дождь, значит, о прогулках можно будет забыть — невелико удовольствие бродить под зонтом в компании сырости и угрюмых мыслей. Остается одно: взять планшет, лечь на кровать и запустить какую-нибудь простенькую старую комедию.

В старых комедиях все всегда заканчивается хорошо.

Йохан молчал. Ждал, когда я заговорю.

— Я понимаю, что меня вырвали у него из рук, — продолжала я. Надо же, я могу говорить об этом и не чувствовать боли. Все как будто отодвинулось в сторону и потеряло часть красок и звуков — и так было намного легче. — Увезли в реанимацию, ему, конечно, не сказали, куда. Потом меня допрашивали две недели, пускали только лечащего врача. Потом… потом я приехала сюда. Я понимаю, что его тоже допрашивали. Что Кира, возможно, уже родила, я ведь больше не видела ни ее, ни Эвгу. Что его потом назначили крупным чиновником. Поэтому вполне естественно, что он меня не ищет.

Говоря об этом, я думала о совсем других вещах. О том, что если ты любишь человека, то бросишься за ним — с учетом того, что у Арна были ресурсы для поисков. Ульрих меня не искал потому, что никогда не любил. Так, влекло к ведьме, это часто бывает. Но Арн дал понять, что я для него не просто инструмент. Он все-таки смог увидеть во мне не вещь, а человека, которого можно полюбить.

— Знаешь, мне кажется, что я ошибалась, — выдохнула я. — Просто принимала желаемое за действительное. Это не было любовью. Влечение в экстремальных обстоятельствах, чтобы на что-то переключиться, и чтобы крыша не поехала — да. Но не любовь. Но ведь можно хотя бы сказать мне спасибо за все?

Брови Йохана дрогнули. Он смотрел так, словно искренне сочувствовал мне — не как врач, а как родственник или близкий друг. Йохан был хорошим врачом: я вдруг поняла, что мне сейчас действительно нужно сочувствие.

Его пациентам везет.

— Ты слишком долго была сильной, — произнес Йохан. Я кивнула.

— И это тоже. А сейчас я понимаю, как это называется. Обида, вот как.

Потом, уже в своей палате, я легла на кровать и, включив планшет, вспомнила детскую поговорку о том, что на обиженных воду возят. Да, отвергнутая, забытая и недооцененная. Да, бывшая ведьма, которая просто делала свою работу. Надо будет, кстати, проверить свой счет — пришла ли мне оплата от Арна за мои труды?

Я вышла в сеть, выбрала комедию. Два попаданца из нашего времени в эпоху короля Герхарда, урка и профессор. Лучше следить за их похождениями, чем думать о том, что мне больно.

Я смотрела фильм ровно четыре минуты: в дверь постучали, и в палату заглянула медсестра. Вид у нее был одновременно удивленный и встревоженный.

— Доктор Рихтер, к вам посетитель.

Я выронила планшет из рук. Выбежала в коридор, бросилась в комнату для посетителей так, словно вдруг стала школьницей, которая неслась к своей первой любви. Лицо вспыхнуло румянцем, сердце колотилось так, что было больно дышать.

Арн? Он пришел? Он все-таки нашел меня? Или это кто-то из бывших пациентов, или генерал Хайнс, или, Господи помилуй, господин Майнцманн пришел приглашать обратно на работу? А я-то несусь, как дура, сердце чуть не выпрыгивает…

Я остановилась. Провела ладонью по волосам, несколько минут стояла и выравнивала дыхание. Надо было выглядеть спокойной и уверенной. Надо было делать вид, что у меня все хорошо — конечно, насколько это может быть хорошо в санаториуме.

Я толкнула дверь. Вошла.

И меня сразу же смяло и смело — я и понятия не имела, что обнимать могут настолько крепко. Какое-то время я не чувствовала ничего, кроме знакомых рук и незнакомого запаха: Арн сменил свой прежний терпкий и чуть горьковатый одеколон на мягкий, почти неуловимый аромат.

Или он так пах потому, что перестал быть инквизитором?

— Инга… Боже мой, Инга, ты жива… — выдохнул он куда-то в мои волосы. Я не сразу поняла, что плачу — реву, как школьница, и эти слезы вымывают из меня обиду, боль и тоску.

Арн отстранил меня, провел ладонями по щекам, стирая мои слезы. Господи, я бы все отдала за то, чтобы просто стоять с ним вот так, чувствуя мокрыми щеками его ладони. Он смотрел с такой горечью и любовью, что на мгновение мне стало страшно — не знаю, почему.