Читать книгу "Игра - Эль Кеннеди"

Конор сидит рядом.

– Что делаешь после игры? Мы хотим собрать людей. Ты с нами?

– Конечно. У меня никаких планов.

Он задумчиво склоняет голову.

– Ты правда не занимаешься сексом или дуришь на хрен нам голову?

– Не занимаюсь с апреля, – подтверждаю я.

– Господи. Это жестко. Я бы, наверно, сошел с ума, если бы не мог дать волю своим яйцам.

– Я не говорил, что не даю волю своим яйцам. – Я мрачно вздыхаю. – Просто я делаю это один.

– Все равно. Похоже на кромешный ад.

Я не могу сдержать смешок.

– Все не настолько плохо. Я даже привыкаю, что яйца постоянно синие.

– Господи! – перебивает Баки, подходя с завернутым в кокон вонючим Пабло в одной руке и телефоном в другой. – Вы видели эту хрень? Инстаграм Пабло набрал десять тысяч подписчиков. Кто-то только что написал в директ, спрашивая, хотим ли мы сделать спонсированный пост об омолаживающем увлажняющем креме.

У меня падает челюсть.

– Это что, шутка?

– Никаких шуток. – Баки в недоумении качает головой.

– Омолаживающий крем? – вставляет Алек с озадаченным видом. – Как можно омолаживать? Возраст же не поменяешь.

– И как, черт возьми, это связано с яйцом? – Конор хохочет. – Мы должны намазать кремом его маленькую свиную морду и поставить его в позу для фотосессии?

Баки ухмыляется.

– Я отвечу им и узнаю.

Тренер входит в раздевалку, чтобы произнести свою обычную напутственную речь перед игрой, которая состоит из одного-двух предложений, не больше, а затем передает слово капитану или помощнику капитана, чтобы всех подбодрить. Сегодня напутственная речь содержит в себе обычные фразы: «надерите им задницу», «не позорьте меня», «не срамите свой родной университет» и так далее и тому подобное. Потом я тоже произношу небольшую речь, и мы выходим на лед.

Шум с трибун просто оглушительный, и мне все равно, что только треть сидений занимают фанаты Брайара. Крики, подбадривания и даже освистывания питают мою кровь. Я охренеть как обожаю этот спорт. Я обожаю лед, скорость, агрессию. Я обожаю его физичность, то, как вибрирует каждая кость в моем теле, а зубы скрипят, когда меня впечатывают в борта. Такие вещи обожать не совсем правильно, но в этом весь хоккей.

Я вспоминаю игру, которую мы с Фитцем вчера вечером смотрели в нашей гостиной. Эдмонтон против Ванкувера. Джейк Коннелли забил один из самых красивых голов, которые я только видел. И я помню, как почувствовал тоску, боль, сжавшую горло, потому что, хоть хоккей в колледже – это здорово, он совсем не такой быстрый и соревновательный, как профессиональный хоккей.

Если бы профессиональная игра заключалась только в том, чтобы быть на льду, я бы в мгновение ока на нее согласился. Но эта жизнь несет за собой ограничения, которые мне не интересны. Она несет за собой девушек, гламур, пресс-конференции и постоянные путешествия. Постоянные соблазны. А Дэвенпорты по мужской линии не всегда могут устоять перед лицом соблазнов.

Поэтому мне просто придется смириться с этим, выходя на лед со своими друзьями и надирая всем задницы. Потому что в этом хоккей и заключается.

Мы выходим из автобуса в кампусе около одиннадцати, и я сажусь в свой «ровер» и увожу себя и нескольких товарищей по команде обратно в Гастингс. Я привожу их к Мэтту и Кону, а потом направляюсь домой, чтобы припарковать машину. К Мэтту я хочу вернуться пешком. Так я смогу выпить больше, чем пару бутылок пива.

Дома я переодеваюсь: на всех играх в других университетах мы должны носить пиджаки, галстуки и брюки. Даже жалко вылезать из костюма, потому что на мне он сидит так, как ни на ком другом. Спасибо отцу за это. Ему больше всех идет образ генерального директора. Наверно, поэтому он так популярен среди дам. Даже слишком популярен.

– Хантер, уходишь? – Бренна сует голову в мою спальню. Как обычно, никакого стука не было.

– Да, иду к Мэтти. Хочешь со мной?

– Может, попозже подойду. Сначала созвонюсь по скайпу с Джейком.

– Передай ему привет. О, и скажи, что я завидую его вчерашнему голу. Это было красиво.

– И не говори! Никогда в жизни не была так возбуждена.

– Мне правда кажется, что у Эдмонтона есть шанс выиграть Кубок в этом году.

– Мне тоже. Они непобедимы.

Я застегиваю худи.

– Когда я в прошлом месяце был в Бостоне, Гарретт говорил, что надеется, что им не придется столкнуться друг с другом в плей-офф[22]. – Господи, я даже не знаю, за кого буду болеть в таком случае. Наверно, за Гарретта. Нет. Джейка. Или Гарретта. Мать твою, это неразрешимый выбор. Это как выбирать между спортзалом и своей девушкой.

Бренна уходит, и я спускаюсь вниз, чтобы надеть пальто и ботинки. Я уже хочу сунуть телефон в карман, когда раздается сигнал: пришло сообщение от Тары, девушки, с которой я мутил в прошлом году.

ТАРА: Привет, прости, что я так внезапно написала – неожиданно, да? Отличная победа сегодня. Но я просто хотела тебя предупредить. О тебе спрашивал какой-то парень.

Я: Мне бы побольше подробностей, ахахах.

ОНА: После игры к нам подошли какие-то парни, и один из них начал допрашивать нас с девочками, пытаясь узнать, где ты. Я сказала, что, скорее всего в автобусе команды.

Я: Подожди, это было в городе?

ОНА: Да, перед стадионом.

Я: Так, это странно. Спасибо за предупреждение.

ОНА: Без проблем, милый.

Она добавляет три сердечка. Красных сердечка. Каждый парень на планете знает, что красные сердечки означают серьезные намерения. И приглашение что-то устроить, если хочется. Но мне не хочется.

Я выхожу на улицу и уже подхожу к тротуару, как телефон опять пищит. На этот раз это сообщение от Грэйди, младшего брата одного из моих товарищей по команде.

ГРЭЙДИ: Привет, Хантер. Взял твой номер у Дэна. Он сказал мне, чтобы я тебе написал: какой-то чувак искал тебя на стадионе.

Я: Да, мне только что сказали. Не знаешь, кто это?

ОН: Никогда никого из них не видел. Самый главный был немного похож на молодого Джонни Деппа.

Я: Ни о чем не говорит.

ОН: В общем, я слышал, как кто-то им сказал, что ты будешь сегодня у Мэтта Андерсона. Хотел предупредить тебя, вдруг он за тобой следит.

Я: Спасибо. Я очень благодарен, чувак.

Так. Мне это совсем не нравится. Два разных предупреждения, что обо мне спрашивала кучка неизвестных? Неизвестных, которые вызвали столько беспокойства, что и Тара, и Грэйди решили мне написать.