Читать книгу "Стрелок. Путь в террор - Иван Оченков"

– Ну как знаешь, – пожал плечами адмирал и велел кучеру трогать.

– Дмитрий Николаевич, – облегченно выдохнул Барановский, когда высокие особы удалились. – Ты меня эдак до удара доведешь!

– Или до заказа, – философски пожал плечами Будищев.

– Возможно, что до того и другого, – не стал спорить инженер.

– Да ладно вам, лучше скажите, какая нелегкая нас сюда принесла? Испытания же на носу, а мы тут цирк устроили на потеху публике. Слава богу, ничего не заклинило, а то бы греха не обобрались.

– Ничего-то ты не понимаешь. Теперь, когда наш пулемет понравился великому князю, любая комиссия – просто формальность. Никто не посмеет возразить августейшей особе.

– А вы говорили, что на флоте все решает Константин Николаевич, а он с племянниками не очень-то дружен.

– Верно, но у него сейчас сложное положение, а потому он не станет с ними ссориться по пустякам.

– Хороши пустяки! – хмыкнул Дмитрий. – Небось, тысяч триста планируете на заказе поднять?

– Может, и больше, – загадочно улыбнулся Барановский. – Кстати, ты заметил, что везде упоминаю тебя как изобретателя? Помяни мое слово, будет твоя фамилия в названии новой митральезы!

– А можно деньгами?

– Скучный ты человек, Будищев! Меркантильный.

– Это точно. Так что давайте так: пулемет – Родине, славу – вам, деньги – мне!

– Гобсек!

– Что? – наклонил голову отставной унтер и, прищурившись, посмотрел на своего недавнего работодателя.

Затем, очевидно, решив, что первыми слогами все-таки было не «гомо», изобразил на лице нечто вроде улыбки.

Оставшийся с ними художник тем временем присел на первый попавшийся валун и, держа на коленях папку с листами картона, по счастливой случайности прихваченную с собой, начал рисовать. Остро заточенный карандаш отрывисто заскользил по бумаге, и вскоре на эскизах стала появляться тренога с пулеметом, встревоженное лицо Барановского, скучающее – великого князя, и заинтересованное – Скобелева. Но особенно хорошо получился Будищев. На одном он стоял навытяжку, на другом стрелял из своей «адской машины», а на третьей – с дерзкой улыбкой разговаривал с адмиралом. Причем живописец отчего-то изобразил его не в пиджачке и картузе, а в солдатской форме, отчего вид у того получился еще более залихватским.

Звонок на двери был старый, и для того, чтобы позвонить, требовалось как следует дернуть за висевшую снаружи ручку, после чего в квартире раздавался настоящий колокольный звон, способный пробудить и мертвого. По городу ходили упорные слухи о каких-то новомодных электрических звонках, привезенных неким ушлым купцом не то из Парижа, не то из Лондона, а может быть, даже и из далекой Америки, но пока что Гедвига Берг не могла себе позволить такой экзотики. Все-таки она простая модистка, хоть и довольно популярная.

Впрочем, дела ее в последнее время шли лучше и лучше. Над заказами, кроме нее самой, трудились еще две портнихи, а помимо них, наконец-то появилась еще и кухарка. Вот только сейчас она ушла на рынок, и хозяйке пришлось идти открывать самой.

– Кто там? – поинтересовалась она, прежде чем отворить.

– Госпожа Берг здесь проживает? – раздался снаружи какой-то странно знакомый голос.

– Да, – облегченно улыбнулась девушка, давно ожидавшая очередного клиента, и принялась отпирать запоры.

Обитая зеленым коленкором дверь распахнулась, и перед модисткой предстал ее старый знакомый. Из той прошлой жизни, которую ей так иногда хотелось забыть.

– Здравствуй, Геся.

– Это вы? – вздрогнула она.

– Неужели ты думала, что я тебя не найду?

Девушка растерянно посмотрела ему в глаза и тихо спросила:

– А зачем вы меня искали?

– Может, ты пригласишь меня войти? – вопросом на вопрос ответил Будищев.

– Да, конечно, проходите, – смешалась она.

– А у тебя милая квартирка, – похвалил Дмитрий, оказавшись в гостиной.

– Спасибо. Не угодно ли чаю?

– Геся, перестань мне выкать, а то мне кажется, что ты разговариваешь с кем-то другим.

– Но мы…

– Мы с тобой давно знакомы, прошли войну, ты меня перевязывала, если помнишь.

– Да. Вы правы… ну хорошо, ты прав. Но ты так и не ответил, зачем ты меня искал?

– А сама не знаешь?

– Нет.

На лицо Дмитрия набежала тень. Некоторое время он молчал, как будто собираясь с мыслями, потом, наконец, решился и принялся говорить. Сначала короткими, будто рублеными фразами, потом все более увлекаясь становясь оттого красноречивым.

– Геся, я люблю тебя! С того самого момента, как увидел впервые в Бердичеве. Ты тогда пришла проводить нашего Николашу. Я помню, в какое платье ты была одета; помню шляпку; длинные до локтя перчатки. Ты была самая красивая на том перроне. Послушай, я не виноват в том, что у вас не сложилось со Штерном. И уж тем более не виноват в его смерти. Меня тогда вообще в полку не было…

– У тебя хорошая память.

– Ты о чем?

– Может, ты вспомнишь еще и о том, зачем врал, будто знал моего брата?

– Геся, я же все тебе объяснил…

– И ты думаешь, что этого довольно?!

– А что я еще могу сделать?

– Господи! Да оставь меня в покое!

– Не могу. Прости. Ты помнишь Лешку?

– Лиховцева?

– Да.

– Конечно, помню. Это же друг Николаши, очень приятный и воспитанный молодой человек. У него еще была невеста, как ее…

– Софья.

– Да, кажется, Софья. Ты не знаешь, как у них все сложилось?

– Никак.

– Что?!

– Никак, говорю, не сложилось. Увидев его без ноги, невеста тотчас выскочила за другого.

– Какой ужас!

– А его позвала быть шафером.

– Это невозможно! Ты врешь мне. Не знаю почему, но ты, верно, хочешь сделать мне больно!

– Нет, что ты.

– Тогда зачем ты вспомнил об этом?

– Просто он сказал тогда, что если нам суждено быть вместе, то мы будем. И нравится тебе или нет, то наша встреча – это знак судьбы. Ты ведь тоже хотела меня найти, не правда ли?

– С чего ты взял?!

– А зачем ты рассказала своим новым товарищам обо мне? Кстати, зачем ты вообще с ними связалась?

– Это получилось случайно. А второе тебя вообще не касается!

– Еще как касается. Помнишь, я говорил, что убью любого, если он будет угрожать тебе?

– Они вовсе мне не угрожают.

– Ошибаешься! Эти твои народники – полные отморозки. Рано или поздно они вляпаются в какое-нибудь дерьмо и утянут тебя за собой.