Читать книгу "Ритуал - Марина и Сергей Дяченко"

Истерика сменялась полной безучастностью; Юта смотрела на море, гладкое, будто покрытое пленкой, на небо, где занимался рассвет, и в этом усталом ожидании смерти к ней приходили видения.

Почему-то представлялся ей фонтан с прозрачными струями и золотые рыбки в фонтане, лужи под дождем и какая-то повариха в мятом переднике. И уж совсем неясно, откуда взялась незнакомая девочка лет пятнадцати, пришивающая к белому свадебному платью черные пуговицы.

Свадьба… Остин… Кстати, кто это? А, вот открывается и закрывается красивый чувственный рот, но голос звучит чужой, и слова доносятся не изо рта, а будто со стороны: во имя королевства… Великая жертва, великая потеря… Потомки не забудут, Юта…

Потомки… Двести первый потомок… Подземный зал, и факел выхватывает из темноты приземистые колонны, покрытые письменами… Двести первому потомку — долгие годы жизни… А вот рисунок вспоминать не стоит… Глупый рисунок, будто детский — кто-то там поднимается из воды…

Юта вздрогнула и посмотрела на море. Вода оставалась гладкой, и солнце еще не взошло.

Еще есть время, подумала Юта лихорадочно. Еще минуты три. Почти целая вечность… Надо подумать о чем-то… Таком…

Мы поставим тебе памятник, Юта.

Горгулья, не то!

«— Я зажгла тебе маяк на башне, но ты был далеко и не видел.

— Не видел…»

В ее маленькой незадачливой жизни был маяк, зажженный ради жизни дракона… Тело теряет вес, невесомые, взлетают над головой волосы… Последний луч — зеленый, как стебель весенней травы… Пять звездочек взошло, а три пока за горизонтом… И все это теперь не имеет значения, и хорошо, что старик Контестар умер и не видит, как Остин…

Сколько раз она была на грани смерти, но когтистые чешуйчатые лапы выдергивали ее у смерти из-под носа. Море пока спокойно, и любой смельчак может… Мог бы…

И глаза ее в неосознанной надежде принялись вдруг шарить по склону небес над морем, задерживаясь на каждом облачке, широко раскрываясь при виде сонной чайки… В какую-то минуту вера в спасение заполнила Юту целиком, без остатка, и навалившееся сразу за этим разочарование отобрало последние силы. Стиснув зубы, она вызвала в памяти картину полета в поднебесье — но вместо этого ей увиделся мертвый дракон.

Распростертый на каменном крошеве, он лежал, неловко подвернув голову с широко раскрытыми мутными глазами. Стеклянный неподвижный взгляд направлен был на Юту, сквозь разорванное перепончатое крыло росла трава, на покрытом чешуей боку сидел стервятник.

Юта замотала головой, ударяясь о скалу, желая прогнать видение… Чтобы услышать еще раз его голос, она готова была отдать жизнь, но жизнь уже ей не принадлежала — как не может хрипловатый человеческий голос принадлежать мертвому дракону.

И тогда, навсегда потеряв надежду, она посмотрела на море.

Гладкая, лоснящаяся поверхность его еще больше успокоилась, и посреди этой темной равнины зародилось вдруг движение.

Медленно, будто в неспешном хороводе, двинулись по кругу волны. На поверхности моря образовался как бы круг, потом середина его провалилась — вспенились гребни по краям, а чаша вод вдруг вывернулась и плеснула белой пеной — будто кипящее молоко, не удержавшись в кастрюльке, сбежало на горе нерадивой хозяйке…

Юта смотрела, не в силах оторваться.

А круг становился шире, от него расходились волны, первые из них уже достигли берега, и, разбежавшись, опрокинулись у самых Ютиных ног, и несколько брызг упало королеве на лицо.

Из глубин донесся звук — негромкий, низкий, будто рев множества глоток, слышимый сквозь вату… Когда он достиг Ютиных ушей, она принялась рваться с удесятеренной силой, едва не вырывая из камня железные скобы.

Над морем взвился белый, сверкающий в первых солнечных лучах фонтан. Струи его, вспыхивая цветными огнями, туго выстрелили в небо и низверглись, поднимая новые тучи брызг. И в светлых потоках этого нарядного водопада показалась черная голова.

Юта не сразу поняла, что это голова. Несколько секунд она смотрела, и глаза ее едва не выкатились из орбит; потом, зажмурившись изо всех сил, принялась призывать забытье, как спасение, как счастье, как последнюю милость.

Забытье не шло!

Волны, наваливавшиеся на берег, становились все выше и теплее; то, что явилось из глубин за своей жертвой, неторопливо двинулось к берегу.

Обморок, молила Юта.

И она ударилась затылком о скалу, и в глазах ее стала сгущаться спасительная темнота, но острая боль прогнала ее.

Абсолютно ясными глазами королева смотрела, как вслед за головой поднялись из воды сочленения шеи, пластины плечей, какие-то петлями захлестывающиеся жгуты…

Вода раздавалась перед плывущим, нет, уже идущим по дну чудовищем. Раздавалась двумя длинными, к горизонту уходящими волнами. Юта увидела направленный на нее взгляд и обвисла в цепях.

Из воды одним движением вырвались крылья-плавники, чудовище добралось наконец до мелководья и показалось из воды полностью, целиком, будто красуясь. Повело взад-вперед щупальцами и, шагнув вперед, подняло навстречу Юте первую пару клешней. К одной из них прицепилась длинная, мокрая нитка водорослей. Еще шаг…

Перепуганной толпой высыпали на берег крабы, заметались в поисках укрытия, разбежались по каменным щелям; все это Юта видела, как сквозь мутную пелену.

Чудовище ступило еще; вода сбегала водопадами с членистого тулова, и бугорчатая кожа его казалась лакированной.

Еще шаг…

Вторая пара клешней жадно потянулась вслед за первой.

Еще…

И тогда будто исполинский бич рассек небо пополам. Небо лопнуло с треском рвущейся материи, и из-за скалы, из-за спины прикованной к ней жертвы взвилась крылатая тень.

Тень легла на бесформенную морду чудовища, и, будто ощутив замешательство, пожиратель королев остановился. В ту же секунду с неба на него упал дракон.

Извергая потоки, столбы белого пламени, он сомкнул когти там, где на этой морде должны были быть глаза. Дикий, оглушающий рев вырвался из глотки обитателя глубин, и клешни взметнулись вверх, но дракон не ждал, скользнул ниже, и несколько щупалец задергались в конвульсиях… Над берегом поплыл густой, тошнотворный запах паленого.

До Юты донеслась волна жара, клешни чудовища метались, ловя дракона в небе и не умея поймать. Ящер был намного меньше и уязвимее, но на его стороне было преимущество внезапности и страшное оружие — огонь.

И тогда чудовище снова взревело, но это был не крик боли и неожиданности. Ярость и оскорбленное достоинство были в этом крике. Удар — и дракон отлетел, как отброшенный ногой котенок.

И спрятавшиеся в скалах, трясущиеся храбрецы услышали вдруг в надсадном вое вполне членораздельную, раздраженную речь:

— Король! Король!! Что это?! Ты предложил ее сам! Именно ее! А теперь что?! Ты нарушил условия! Ты мошенник, король!