Читать книгу "Эмма в ночи - Уэнди Уокер"

– При этом спрятав от Праттов.

– Верно, – согласилась Эбби.

Лео не знал что и думать.

– А почему не взяла с собой?

Эбби уже все поняла.

– Хотела, чтобы его нашли мы.

Девятнадцать

Касс

Весной, когда Хантер заканчивал школу, произошло нечто совершенно ужасное. Началось все с того, что ему сообщили о зачислении осенью в Хэмилтон Колледж. Получив в марте оттуда письмо, сразу по возвращении из Сен-Барта, они с отцом страшно возгордились. Мистер Мартин съездил в Хэмилтон и потом говорил о нем так, будто это был Гарвард. Меня даже сейчас это бесит. Тогда я ходила в восьмой класс, Эмме оставалось учиться еще год, а задумываться о колледже в нашей школе было принято заранее. Из-за Эммы и Хантера в доме то и дело говорили о стандартном оценочном тестировании, тестах для поступления в колледжи и университеты, об углубленных программах и летнем расписании. И хотя Хантер в те выходные не приехал из школы, мистер Мартин без конца восторгался тем, что сына взяли в Хэмилтон, а миссис Мартин то и дело рассуждала, куда через год поступать Эмме, потому как ее дети были не менее важны, чем его. Если бы мистер Мартин сказал, что Хантер пошел работать в цирк, миссис Мартин наверняка отправила Эмму на курсы канатоходцев.

Она не могла допустить, чтобы муж был образованнее или умнее ее, ведь подобное превосходство позволяло бы ему чувствовать себя сильнее и могущественнее, а это разрешалось ему только в спальне, невзирая даже на то, что он действительно превосходил ее и по уровню образованности и по умственным способностям, а спальня была единственным местом, где он эти преимущества терял. Что еще раз подтверждает мою точку зрения на женское сексуальное могущество, демонстрируя, насколько оно ограничено и хрупко. Даже столь непомерное, как у миссис Мартин, оно меркло на фоне статуса и финансовых возможностей мистера Мартина, и она прекрасно это понимала. Прониклась этим знанием до мозга костей.

Чтобы дать Хантеру шанс поступить в Хэмилтон, с учетом его невысоких оценок и далеко не блестящих результатов тестирования, отцу пришлось выложить кучу денег. Да и в целом парень ничем особенным не блистал. Не играл в спортивных командах, не входил в клубы и не принимал участия в благотворительных мероприятиях. Не знаю, в какую сумму мистеру Мартину обошлось изменить положение вещей в лучшую сторону, но поскольку он ворчал по этому поводу несколько месяцев, надо полагать – в немалую. Но в его глазах оно того стоило. Кроме Хантера детей у него больше не было. Парня назвали в честь покойного дедушки, он всю жизнь прожил с отцом. И что бы мистер Мартин ни делал, все его помыслы начинались и заканчивались сыном. Его сакральным потомком. Его наследником.

Мама в колледже никогда не училась, но когда мужа не было рядом, отзывалась о Хэмилтоне пренебрежительно. Называла второстепенным учебным заведением и как-то посоветовала Эмме и дальше хорошо учиться, поскольку ее оценки были значительно выше, чем у Хантера, чтобы подобрать себе что-нибудь получше. У семьи отца были связи в округе Колумбия. Он поехал туда с сыном, хотя я знала, что Уитт и сам мог поступить, ведь его также приняли в Принстон, а там у нас никаких знакомых не было. До того года, когда для мамы назрела необходимость устроить с мужем схватку за власть, она даже не догадывалась о разнице между Колумбийским университетом и Хэмилтоном. Никто не мог быть лучше ее. Никто не мог быть лучше ее ребенка.

Когда пришло письмо, в доме все вздохнули с огромным облегчением. Мистер Мартин преисполнился гордости. Мама преисполнилась решимости как можно лучше устроить Эмму. Я преисполнилась раздражения и досады. А Хантер преисполнился самомнения. До такой степени, что даже счел себя неуязвимым. Стал заносчивым и высокомерным, но в то же время потерял всякую осторожность. Настолько, что как-то в выходные его застукали на горячем в кампусе частного пансионата, когда он нюхал кокаин.

Мистер Мартин прожужжал нам все уши, утверждая, что раньше за этим вполне могло последовать исключение из школы. Но не сейчас. В обществе к наркотикам относятся по-разному, и никакая школа, если она не борется с этим злом, ни за какие коврижки не заманит к себе детей самых богатых родителей. Администрация учебного заведения созвала дисциплинарный совет, состоявший из старшеклассников и преподавателей, которым позволили задать Хантеру ряд вопросов и выслушать его извинения. Заодно парень раскаялся, что не проявлял должного рвения к учебе в выпускном классе. Мистер Мартин выписал еще один чек, на этот раз администрации школы. И опять на очень крупную сумму.

Но этого оказалось недостаточно. Сам по себе Хантер, тип довольно неприятный, не заслуживал хорошего к себе расположения и не нравился ни ученикам, ни учителям, которые благодаря своим заслугам вошли в дисциплинарный совет. Некоторые, по-видимому, просто питали к нему ненависть. Они порекомендовали его исключить, и через три года семь месяцев платного обучения Хантера Мартина изгнали из стен престижного частного пансиона. Вполне естественно, что после этого Хэмилтон отозвал свое предложение и сообщил мистеру Мартину, что в текущем году его сына принять не смогут, но в то же время «настоятельно посоветовал» юноше приложить все старания, чтобы изменить свою жизнь к лучшему.

В мае Хантер вернулся домой и, чтобы получить аттестат, пошел в обычную школу, что для него стало страшным унижением. Ему пришлось сдать экзамены по дисциплинам, которые он уже целый год не изучал, в итоге его оценки оказались даже хуже, чем раньше. В этой школе он знал очень многих – с одними жил по соседству, с другими ездил вместе летом на каникулы, с третьими учился в начальных классах. Смириться с унижением он так и не смог. Как и мистер Мартин. Он стал повсюду звонить, перекладывать вину на чужие плечи и упорно искать выход из затруднительного положения, в котором оказался не только сам, но и вся наша семья.

Я мистера Мартина понимала. Он потратил уйму денег, чтобы впоследствии в резюме Хантера фигурировало название этого престижного частного пансиона. Оно сопровождало бы его всю жизнь. Закончить обычную школу может каждый дурак. Туда обязаны принимать любых детей по территориальному принципу. Мистер Мартин как-то объяснил сыну, что на определенном жизненном этапе оценки и достижения при получении среднего образования теряют свою значимость и важным остается лишь название заведения, которое ты закончил, равно как и название колледжа, в который это самое заведение помогло тебе поступить. Потом роль начинают играть место работы, имена коллег, название компании, куда ты устроился, и даже кафедры, если ты решишь преподавать в колледже либо университете. Названия и имена. То же самое, что делать покупки в супермаркете. Что ты купишь «Хайнц» или кетчуп другого производителя? Разумеется, «Хайнц», если, конечно, можешь себе это позволить. Мистеру Мартину отчаянно хотелось, чтобы сын его понял.

Хантер был не в состоянии себя защитить, поэтому даже не пытался. К тому же он знал, что фотографии Эммы сделал не кто иной, как отец, поэтому Джонатану в подобных разговорах было очень трудно апеллировать к высоким моральным принципам и выставлять себя с позиций хорошего, порядочного человека. Но он делал все, чтобы представить ситуацию совершенно в ином свете.