Читать книгу "Супербоги - Грант Моррисон"

Робу Кингу попросту понравились мои странички, и он тут же на месте предложил мне по десять фунтов за каждую, которую он опубликует в «Near Myths»[168]. Впервые в жизни ко мне серьезно отнесся другой человек – не мама, не папа и не ребенок пятью годами младше меня.

Мне было восемнадцать, меня собирались опубликовать, и мне предлагали настоящие деньги за то, что я буду писать и рисовать свои бзикнутые эллиптические фантастические истории. Если б мистер Шилдз не умер от рака, я бы ему припомнил. Все сложилось как-то слишком легко. Р-раз – и дверь в будущее отперта, и распахнута, и приглашает меня войти.

Истории «Near Myths» не место в книге о супергероях, но этот журнал вытолкнул меня в мир профессиональных комиксов, которыми я с тех пор и живу. Вдобавок там я познакомился с Брайаном Талботом, создателем «Приключений Лютера Аркрайта»[169]. Я вдохновлялся профессионализмом Брайана, его владением материалом и его дотошными рисунками, в которых гравюры Альбрехта Дюрера сочетались со штриховкой андерграундных карикатур Роберта Крамба[170]. Фигуры он порой рисовал неважно, но зорко подмечал детали и одержимо изучал костюмы и фоны, отчего качество его работ превосходило любые недостатки. Он к тому же был талантливым писателем – может, писатель из него получался даже лучше, чем художник. Но я был панком, мне не требовался лоск – главное, чтоб была убежденность и индивидуальность.

По возрасту ближе всех ко мне был Тони О’Доннелл, который рисовал буйные фэнтези с драконами и воинами. Я счел, что Тони не совершенно безнадежное хипье, как все прочие, и он стал моим якорем в этой тусовке. Прямой как палка, скованный, в бархатном пиджаке а-ля Джерри Корнелиус со значком «Заключенного» (на значке велосипед-«паук» и № 6), я неодобрительно сидел на обкуренных летучках, которые затягивались до бесконечности, пока у меня не плыло в глазах.

Я бросил супергероев ради неочевидных притч, вдохновленных Муркоком, Дж. Г. Баллардом и школой «спекулятивного художественного вымысла» Нового Света. То были сновидческие импровизированные истории, полные свободных ассоциаций, добиравшиеся до крещендо через внезапные склейки и символы. Я, помимо прочего, читал Юнга и в собственных снах и фантазиях отыскивал новые методы рассказывать истории о том, что было для меня важно, предпочитая повести о сексуальных замкнутых аутсайдерах – вооруженных, что неудивительно. Ни единая история не могла закончиться без минимум одной записной красотки, что бродила по руинам Лондона или Нью-Йорка в поисках некоего истерзанного героя с высокими скулами и бременем загадочной вины.

Определившись с образом моего героя, я попытался им стать, переписывая и редактируя собственную жизнь, как очередной рассказ. Челку – по моде семидесятых, с косым пробором, с ней я смахивал на пациента дурдома – я теперь зачесывал на лоб, чтоб получилась гладкая прическа под Битлов. Один бархатный пиджак, какие-то ужасно узкие брюки, ушитые моей сестрой, ботинки «челси» – и я уже выглядел как Джерри Корнелиус, мой личный герой, нигилист из рассказов Муркока и фильма Роберта Фуэста 1974 года, где главную роль сыграл Джон Финч.

Вскоре я уже был не фанатом, стоящим в очереди за билетами и автографами, а гостем на крупных конвентах. Я встречался со своими героями за ужином, и мы оказывались на равных. Как-то раз в Бирмингеме, в оловянные ночные часы, я тащился с ночного киносеанса, забрел на стройплощадку, ждал там восхода и размышлял, как это вышло, что все случилось так быстро.

DC выпустила «Супермена против Мухаммеда Али» – получилось так себе, и на этом моя подростковая любовь к супергероям на некоторое время утихла. Задним числом «Супермен против Мухаммеда Али» смотрится вполне приемлемой тупой фантастикой, хорошо нарисованной Нилом Адамсом и его студией. Но блеск померк. Комиксы и супергерои скучны. Я – панк от фантастики. Идите нахер.

Али, кстати, выиграл, но в конце они пожали друг другу руки.

Глава 12

Страшные и непонятые

Темный век продолжался, и старые супергерои двигались под уклон, катались по кольцевой, сужая круги, заново проживая подвиги серебряного века. Последовательности поступков затвердели, превратились в правила игры; казалось, единственная надежда комикса – обратиться к космооперам.

«Звездные Войны» многое позаимствовали как из комиксов, так и из сотни других проверенных источников и разожгли аппетит к фантастическому и мифологическому повествованию.

«Звездные Войны» легитимировали научную фантастику, и одними из первых этим воспользовались «Люди Икс» Криса Клэрмонта. Прикручиваем эту эстетику к успешной марвеловской формуле супергеройской мыльной оперы – и получаем очередной хит. Мир «Людей Икс» был далек от правдоподобия, однако Клэрмонт ловко подсоединил свое распахнутое воображение к увлекательной и убедительной внутренней жизни основного состава.

Мутанты Люди Икс могли быть подростками, или гомосексуалами, или чернокожими, или ирландцами. Они выступали от лица любого меньшинства, выражали чувства любого аутсайдера, и Клэрмонт это понимал. Он чуял, как подступает эта приливная волна, – недовольные подростки готовы были принять на себя роль преследуемых и разочарованных жертв истеблишмента.

Первый шаг сделал бесконечно изобретательный Лен Уэйн[171], который ввел в хворый комикс «Люди Икс» новую группу героев со всего мира. Им, одновременно иностранцам и мутантам, в Америке предстояло стать подлинными аутсайдерами. Такой поворот возродил интерес к комиксу, но воистину концепт воссиял, когда к нему применил свои таланты яркий и эффектный Клэрмонт, молодая восходящая звезда «Марвел», освоивший гибкий и современный фантастический темпоритм, который вошел в моду после «Звездных Войн». Клэрмонт воспользовался возможностями комиксов на всю катушку – писал он масштабно, отправляя своих героев в путешествия сквозь пространство, сквозь время, к самому ядру Земли. Он создал новую версию бесконечно разворачивающегося, саморазоблачающегося и разрастающегося нарратива Роя Томаса, придал ей еще большей увлекательности, обогатил вселенную «Марвел» множеством новых концепций и персонажей. А когда уволившегося Дэйва Кокрама заменил художник Джон Бирн, писателю был дарован партнер, чьи четкие, красивые линии и просторные композиции в 1979 году были последним словом моды и сделали «Людей Икс» самым притягательным супергеройским комиксом в мире – а также первым за долгое время комиксом, который нравился молодым женщинам.