Читать книгу "Блуд на крови - Валентин Лавров"

Капитон состоял при Пискуновой главным советником, юристом, утешителем, хранителем добра. Одним словом, был незаменимым человеком, на которого хозяйка полагалась как на саму себя.

Вот эти двое словно стояли над схваткой, которая последнее время шла в доме древней старушки.

Под лампадою

В большой спальне, слабо освещенной керосиновой лампой, на громадной по-барски кровати лежала восьмидесятидвухлетняя Анна Пискунова.

Самочувствие ее вечером 25 декабря было хорошим.

Она обратилась к сидевшей в подножии сухонькой бабешке, одетой в какое-то допотопное, явно с чужого плеча, шелковое платье. Это и была одна из враждующих сторон — Анна Чеброва. Про себя она с гордостью говорила: «Моя специальность — ухаживать за недужными». Впервые в доме Пискуновой она появилась месяца два назад, поставила больной банки, и весьма успешно: старушке сразу полегчало. За это Чебровой была отведена небольшая комнатушка на первом этаже и она была зачислена на довольствие.

Неожиданно мощным голосом умирающая Пискунова гаркнула:

— Эй, Анна! Вчерашние щи не все схлебали? Принеси-ка мне тарелку, только чтоб горячие были. А что Беляевы делают? Небось опять лимонад в столовой пьют?

Чеброва, быстро оглянувшись на дверь, наклонив голову к уху старушки, страстно зашептала:

— Если б только лимонад! Матушка, Анна Ивановна, ведь это чистый разбой: Беляевы сегодня полбутылки вишневой наливки вылакали. Ни стыда ни совести! Приструнить бы их, хищников алчных, волков ненасытных!

— Приструнить? — раздраженно переспросила Пискунова. — Сбегай, позови Капитона.

Явился Капитон, низко поклонился:

— Что, барыня, прикажете?

— Ты, Капитоша, принеси из столовой наливку и поставь у меня в спальне. На вот ключ, закрой в буфет.

Тем временем Чеброва успела налить щей и тарелку поставить перед старухой. Плаксивым голосом она заговорила:

— Матушка, вот со дна собрала, остатки. Все Беляевы подъели. Ну что за ироды, ей-богу? Придет ваш племянничек, так ему и налить нечего…

— Ну, мой подполковник щи у меня никогда не ест. Разве только рюмку водки выпьет. А все-таки вы, разбойники, меня вчистую разорите. Завтра первое не готовьте. Надо пост крепче соблюдать. Брюхо набивать — нечистого тешить, — говорила Пискунова, вылизывая остатки капусты с тарелки. — Все! Позовите мне Беляевых, а сами идите. Эй, Капитон, лампадку подверни. Ишь, сколько масла расходуем. Не дом — прорва бездонная!

В час вечерний

Как читатель уже догадался, супруги Беляевы были стороной, противоборствовавшей с Чебровой, бабешкой алчной и кляузной. Арсений Беляев приходился дальним родственником Пискуновой. Но это родство было таким, какое в народе зовут «седьмой водой на киселе». Оно не давало серьезной надежды на долю в наследстве. Беляевы добивались его собственным усердием.

Призвав супругов к себе, Пискунова сказала:

— Арсений, что-то в плечо вступило. Разомни-ка малость… Ой, голубчик, от тебя несет, как из портерной лавки. Вишневкой опять баловался? Да не дыши на меня, а то и я захмелею!

Бережно разгоняя застоявшуюся старческую кровь, Арсений, тридцатилетний румяный здоровяк, хорошо знакомый постоянным посетителям бильярдных и трактиров, промычал в сторону:

— Виноват-с, от инфлюэнцы действительно принял рюмку. Это прописал, барыня, ваш лекарь Тривус.

— Буде врать! Ой, полегче! Ишь, силу девать некуда. И руку мне потри. Прошлый раз хорошо сделал. — И, чуть повернув голову к супруге Арсения, приказала: — Сусанна, ты намедни что-то про несчастную любовь рассказывала, а я заснула. О чем ты мне талдычила, голубка?

* * *

Беляевы пришлись ко двору Пискуновой совершенно с неожиданных сторон своих дарований. Арсений, в свое время года два проучившийся в медицинской академии, был допущен разминать старушечьи члены, замлевшие от долгого лежания. Зато его супруга, бывшая лет на пять старше Арсения, услаждала слух Пискуновой различными анекдотами, почерпнутыми из популярных исторических книг Пыляева и Карновича.

В пору первой молодости Сусанна отличалась совершенно исключительной красотой. Поговаривали, что в нее был страстно влюблен один из великих князей, пассией которого она была когда-то. Во всяком случае, эта дама, вопреки скромным доходам, порой щеголяла в дорогих ювелирных украшениях, вполне соответствующих великокняжеским подношениям.

Экскурсы в родную историю

Замечательная рассказчица, Сусанна, устроившись в кресле возле изголовья старушки, начинала повествовать:

— В прошлом веке в Москве жил Прокофий Демидов. Богатств было — не сосчитать! Стал он своих дочерей замуж устраивать — кого за фабриканта, кого заводчику отдал. А одна заупрямилась. «Я, говорит, только за благородного дворянина выйду!» Папаша был вспыльчивый. «Раз ты такая глупая, будет тебе благородный», — вынес он резолюцию. Приказал написать объявление и вывесить на воротах. Идут прохожие, читают и удивляются: «В этом доме имеется на выданье осьмнадцати годков девица. Наружность приятная, характер строптивый. Ежели кто из дворянского сословия пожелает, спросить хозяина».

Как раз шел мимо захудалый дворянин по фамилии Станиславский. Он пришел к Демидову и, даже не взглянув на невесту, попросил ее руки.

Сыграли свадьбу. А этот Станиславский, — Сусанна бросила косой взгляд на мужа, — оказался игроком и пьяницей. Папаша Демидов дал в приданое всего 99 рублей 99 копеек. Так дочка и маялась всю жизнь. А те, которых отец сам пристраивал, прожили в довольстве.

— Правильно, — одобрила Пискунова. — Родителев надо уважать. А что, сам-то уже помер, чай?

— Больше ста лет назад! После него осталось одних крепостных более тридцати тысяч, да еще заводы и рудники…

Старушка печально вздохнула:

— Несправедливо это, прости господи! Копил, копил, а наследникам все задарма досталось. Ох, как же я не уважаю этих самых наследников-дармоедов! Тьфу…

— Это вы правильно говорите! — тряхнула пышными волосами Сусанна. — Эти наследники только и ждут, чтобы пропить и прогулять с актерками чужое, не ими накопленное добро. И вообще, в мире много несправедливого. Вот как раз сегодня я прочла анекдот про Павла Петровича.

— Это, что ль, про покойного императора?

— Про него. Интересный был человек! Порой чудил, но иной раз блистал мудростью. Вот случай из времен этого государя. Жил-был гусарский ротмистр Александр Светликов, уроженец московский. Из себя красавец, рост богатырский, по службе старательный и исполнительный. Привел он свой эскадрон на дневку в поместье близ Каменца, это в Подолии. Пока солдаты размещались, ротмистр успел отобедать у помещика и уселся играть в карты. Между тем в дом помещика пришел вахмистр и требует у лакея: