Читать книгу "Секретный агент S-25, или Обреченная любовь - Валентин Лавров"

Ротный, маленький чернявый прапорщик со сросшимися на переносице лохматыми бровями, нарочито сердитым голосом сказал:

— Фрязев, ты к нам еще слона привел бы! Как же такой богатырь в нашей хибарке поместится, а? — К Соколову: — Солдат, осторожней, головой накат не проломи.

Разведчики — острословы, не лезшие в карман за шуткой, — раскатились в хохоте. Ротный пожал новичку руку:

— Ваши нары вот эти, возле стола.

Соколов отозвался:

— Удобно, не надо далеко обедать ходить.

Разведчики, расположенные доброжелательно, снова загоготали. Ротный продолжал:

— Как фамилия? Уже успели пороху понюхать? Вижу, вижу, отметина вражеского штыка на щеке, а эта — от пули. Где воевали?

— У Брусилова разведчиком штаба!

— Очень хорошо! Небось соскучились, к врагу в гости прогуляться желаете? Дня два отдохните, обживитесь, а там и службу предложим нескучную, — сощурил глаз, испытующе глянул на новобранца.

— Чего ждать? — откликнулся Соколов. — Начштаба обещал, что сегодня же пойду за языком.

Разведчики одобрительно зашумели:

— Это по-нашему!

Ротный согласно кивнул:

— Что ж, получить боевое крещение — дело милое…

В это время в блиндаж ввалился сухощавый, крепкий и какой-то удивительно ловкий в движениях человек лет тридцати пяти. Продолговатое лицо, как у Цезаря, было разрезано глубокими складками, мясистый нос придавал этому лицу особую выразительность. Он уставился на Соколова щелями серых глаз. Вдруг рот его расплылся в широкой улыбке до ушей, обнажив крепкие белые зубы. Он бросился к Соколову, заключил в крепкие объятия:

— Вот это встреча! А мне сказали — разжалованный Соколов, ну, счастье-то какое… — Шепнул: — Как выпутался, когда из вагона выскочил среди ночи? Там небось волки голодные стаями бродят?

— Да, бродят! На тот берег хочешь?

Шлапак подхватил:

— Какое уж тут хотение? Тут нужда, и никаких гвоздей. Впрочем, в такой компании — с нашим удовольствием. На том берегу уютно…

Соколов добавил:

— Только одна беда: вместо красивых девушек — противные немцы.

Все дружелюбно улыбались, Соколов был принят в сообщество отважных. С «буржуйки» сняли громадную сковороду с жареной свининой и картошкой.

Ротный Семенов предложил:

— Ну, за нашего нового товарища выпить не грех…

Соколов властно остановил:

— Нет, перед вылазкой никогда не пью. В тыл врага, как в храм, идти надо с трезвым глазом и прозрачной душой.

Ротный Семенов многозначительным взглядом обвел боевых товарищей, поднял вверх палец, словно утверждая: а я вам что говорю!

Сюрприз

После ужина ротный Семенов кивнул Соколову и Шлапаку:

— Пойдем на воздух, поговорим о нашем деле!

Они минут сорок гуляли в лесочке, перешагивая через деревья, срезанные снарядами, об ходя воронки, разглядывая местность: разведчики обсуждали план операции.

Ротный вопросительно поглядел на Соколова:

— Вам следует учесть, что течение реки стремительное. Нынче полнолуние, небо безоблачное. На тот берег перебраться незамеченным будет ох как сложно. К тому же германцы ракетами местность освещают.

Шлапак широко улыбнулся:

— Прекрасно, легче знаки различия увидать, чтобы птицу жирнее поймать.

Ротный задумчиво сказал:

— Если вас заметят, ведь живьем не выпустят. Может, на подмогу еще троих-четверых ребят дать?

Соколов слушал ротного вполуха. Он размышлял: «Как обидно, если подстрелят во время форсирования этой лужи!»

Ротный протянул руку, сказал:

— Видите Лысую гору? Во-от за этой самой лощиной она, в версте от берега. У германцев на западной стороне Лысой горы как раз штабной блиндаж. Охраняют пуще своего глаза. Из пушек стреляй не стреляй, толку мало: или в верхушку горы, или перелет. Действуйте, друзья, как договорились — по обстановке. Будет случай взять офицера — расстарайтесь, а рядового состава не троньте, не беспокойте немцев попусту.

— Как это — не беспокойте? — недовольным тоном пробурчал Шлапак, обожавший опасные приключения. В Соколове он с первого взгляда почувствовал родственную душу, смотрел на него с восторгом и особенно хотелось выказать себя в его присутствии.

Ротный назидательно сказал:

— Начштаба лучше тебя, шустрого, знает, что делать… Понял?

Шлапак кивнул:

— Уразумел!

Ротный душевным тоном произнес:

— В штабе очень на вас надеются! Язык-офицер вот как нужен, — провел ребром ладони по шее.

Соколов хмыкнул, подумал: «А мне-то как быть? И офицера захватить, и одновременно в плен сдаться — это невозможно!» И вдруг остроумная идея пришла в голову, он даже не сдержал довольную улыбку, а вслух проговорил: — Уже порядочно стемнело! Пошли выпьем крепкого чая да на ту сторону, с Богом…

Прощай, родимый Берег!

С немецкой стороны время от времени пускали ракеты. Взлетев в небо, они на короткое мгновение застывали, отражаясь в черной воде, и потом рассыпались яркой пылью, медленно падая вниз. Ракеты освещали нейтральную полосу — речку и мертвую, израненную беспощадной войной землю.

Соколов усмехнулся:

— На ту сторону перебраться опасно, но можно. Гораздо труднее захватить живьем офицера, желательно штабного да с полным портфелем секретных бумаг. И уж почти невероятно притащить его на этот берег живым. Так, может, я один буду рисковать?

— Ни в коем случае, — решительно возразил ротный. — Вдвоем отпускаю вас лишь потому…

Соколов со смехом перебил:

— Потому что Серега Шлапак троих стоит. Морская душа жаждет водной стихии. Пусть будет так. Идем в блиндаж, раскинем карту и вместе подумаем…

* * *

Соколов, изучив карту и выяснив обстановку, предложил свой план захвата немецкого офицера. Ротный, поначалу упрямившийся, наконец сдался:

— Очень риск велик, но нужда велика… Действуйте!

План был прост: пробраться к штабу, устроить там пожар и, пользуясь паникой, захватить кого-нибудь из офицеров.

Шлапак задумку поддержал, широко улыбнулся:

— Они от пожара очумеют, разбегутся, как тараканы!

— Побежа-али! — иронически протянул ротный. — Ты вначале реку преодолей, потом — береговую охрану, потом посты минуй да в лес далеко не суйся — там есть заминированные участки. Если все благополучно преодолеешь, то, возможно, подберешься к штабному блиндажу. А он охраняется крепко! А кого захватишь, то до берега доволочь надо. Доволочешь — умудрись переправиться, чтобы немцы не подстрелили…