Читать книгу "Оболтус для бизнес-леди - Юлия Климова"

Маша взяла с панели мобильник и на секунду замерла: можно позвонить Никите, он выйдет и проведет ее в «Пино Гроз»: «Здравствуйте, Лев Аркадьевич, у вас замечательный ресторан, всегда мечтала здесь побывать…» «Никто не знает, что я приехала, никто не узнает, что я уехала…»

Хлопнула дверца, пахнуло табаком, древесиной, чем-то восточным, горячим, опасным, и раздался уверенный голос Егора:

– К тебе поедем или ко мне?

* * *

Удивительно, но ей было абсолютно все равно, что подумают знакомые и малознакомые люди. Она целовалась с Никитой, и если сейчас он вновь притянет ее к себе, то… Щеки Оли уже привычно порозовели. Она посмотрела на Льва Аркадьевича, опустила глаза, подняла их, вежливо улыбнулась и сказала:

– Я, пожалуй, поеду. Завтра на работу. Если увидите папу, скажите ему, пожалуйста, что я уехала.

– Я провожу. – Никита резко поднялся и с шумом отодвинул стул.

– Конечно, конечно, – закивал Лев Аркадьевич, – до свидания, Оля. А Никита проводит, обязательно… В наше смутное время обязательно нужно провожать… э-э-э… до свидания, Оля… – Замятин-старший растерянно забегал взглядом по столу, будто надеялся отыскать нужные фразы в тарелках. Пусть едут! Куда угодно! Только вместе! «Да, мои дорогие, мои любимые дети! Поезжайте! Совет вам да любовь!» – Конечно, конечно, – закончил напутственную речь Лев Аркадьевич и тоже покраснел.

Они не разговаривали, пока шли под руку к освещенной арке выхода, не разговаривали, пересекая золотисто-черный холл, и на улице слова оказались совершенно лишними… Теперь они вдвоем. Только вдвоем.

«Опель» послушно вырулил к проезжей части и устремился к Ленинскому проспекту, набирая скорость.

На светофоре Никита взял Олину руку и сжал пальцы.

Она ответила тем же.

– Значит, завтра на работу? – спросил он.

– Да, – ответила она.

Он улыбнулся. Оля этого не увидела – почувствовала и тоже улыбнулась в ответ.

«Я люблю его. Да, я его люблю».

«Где я пропадал столько лет? На кой черт я где-то пропадал столько лет? – Никита сжал ее пальцы еще раз и вернул руку на руль. – Малыш, спасибо тебе».

Наконец-то он чувствовал себя уютно, наконец-то он чувствовал себя самим собой, наконец-то он чувствовал себя дома, наконец-то он точно знал, чего хочет. Ее. Сегодня. Сейчас. И навсегда. Она действительно маленькая трусишка и маленькая зануда. Его трусишка и его зануда. «Никому не отдам».

Наконец-то сердце перестало биться ровно.

Десять лет оно билось ровно и вот теперь сменило ритм.

В квартире было темно, но свет зажигать Оля не стала. Она положила сумку на высокую тумбочку, сняла туфли, но не нашла сил обернуться, посмотреть в глаза Никите, и просто пошла к двери своей комнаты. Меньше всего она думала о том, что папа с Катюшкой скоро могут вернуться… В ее голове, привыкшей к выверенным мыслям, в эту минуту вряд ли можно было отыскать хотя бы тень порядка. «Я люблю его… да, я его люблю», – билось в каждой клеточке тела, а все остальное медленно, но верно рассыпалось в пыль. Все остальное, за исключением шагов за спиной.

Оля остановилась около кровати. Дурацкий страх и смущение все еще не отпускали.

– Это моя комната, – тихо сказала она и вздохнула.

Никита подошел совсем близко и улыбнулся. Коснулся пальцами волос, щеки, подбородка. То же самое проделал губами и заглянул в ее глаза.

– Малыш, мой малыш…

* * *

В душе Петра Петровича царила нестерпимая горечь. Его встреча с Любой, такая нежданная и ожидаемая одновременно, оборвалась на ноте болезненного отчаяния. Люба ушла, не простившись. И сумочки на столе не осталось…

– Пап, ну что ты сердишься, ну что ты сердишься! – перебила ход мыслей Катюшка. – Я этого Фантомаса первый раз видела! – Она хихикнула и уронила ключи. – И шампанского я выпила полбокала. – Теперь она развела руками, сморщила нос и икнула. – Кто же виноват, что у Льва Аркадьевича такое алкогольное шампанское? Пап, я больше не буду…

Наклонившись и подняв связку ключей, Петр Петрович хмуро посмотрел на дочь. Хороша, нечего сказать! Но отчитывать ее сейчас, увы, бесполезно – до этих маленьких розовых ушек ничего не долетит!

– Проходи, – Шурыгин распахнул дверь и пропустил дочь вперед. – Умоешься и марш спать!

– Пап… ну пап… – Катюшка согласно кивнула, глупо улыбнулась и вплыла в прихожую, задев локтем дверной косяк. Это нельзя, то нельзя – ничего нельзя. Ладно, вот выйдет она замуж и будет как Полька с Андреем. Где они сейчас? Танцуют! Веселятся! А она где? Дома. А как же звали того лысого парня, которого папочка отлепил от нее, как лейкопластырь отлепляют от… Катюшка замерла.

– Никаких «пап», – резанул Петр Петрович, – это все дурное влияние Полины. Лучше бы ты брала пример с Ольги.

– Ага, хорошо, буду брать пример с Ольги…

Катюшка чуть не прыснула от смеха. Рядом с тумбой стояли черные мужские ботинки размера сорок пятого, которые четко попадали в тусклую полоску света, тянувшуюся от лифта. Ну, она, конечно, выпила шампанского (ик!), и, конечно, перетанцевала (ик!), и вообще (ик, ик, ик!), но понятно же все!

– Включи свет, – бросил Петр Петрович и плотно закрыл входную дверь.

– Ага… хорошо, – отозвалась Катюшка и, мгновенно сориентировавшись, задвинула ногой ботинки под тумбу. Были ботинки – и нет ботинок (ик!). Были и нет. – Пап, ну ты не сердись, я всего чуть-чуть шампанского выпила.

Включив свет, Катюшка метнула взгляд в сторону Олиной комнаты. Тихо. Ну да, спят уж небось. Зажав ладонью рот, чтобы не рассмеяться, она, прихватив из сумочки мобильный телефон, прямиком направилась в ванную. «Ух, сестер так много, что и не знаешь, с какой пример брать… Ух, одна другой круче!»

Включив холодную воду, Катюшка наклонилась над раковиной и наконец-то смогла выпустить смех на свободу. Это невозможно! Сумасшедший дом какой-то! Эх, вот сейчас бы бокал ледяного шампанского!

– Полина, – прошипела она в мобильник через пару минут, когда удалось немного успокоиться. – Ты меня слышишь?

– Что?! Говори громче! Ничего не слышу!

– Я не могу громче, тут папа…

– Подожди, я сейчас… – Музыка в трубке стала громче, а затем, наоборот, стихла. – Привет, – наконец сказала Полина. – Ты где?

– Я дома, – продолжила шептать Катюшка. – С папой… Ольгой… и Никитой…

Смешинки защекотали нос, и она чихнула, икнула и захихикала.

– Эй, что у вас там происходит?

– Мы пришли, а они там… вдвоем… но я их прикрыла. Понимаешь?

– Оля с Никитой? – уточнила Полина восхищенно-недоверчиво.

– Ага. – Катюшка сунула руку под воду, а затем прижала холодную ладонь ко лбу. – Обалдеть, да? Интересно, что скажет папа, когда узнает? А у Никиты такие огромные ботинки… Обалдеть!