Читать книгу "Секс в океане или Тайна зарождения жизни - Мара Хардт"

Альтернативный выход для самки – смиренно отдаться самцу, причем желательно еще и подставиться именно под вожака, приманив его. Для этого самка раздвигает задние ласты и выгибает вверх хвостовой отдел позвоночника – универсальное на языке тела млекопитающих приглашение «войди в меня» («лордоз», по-научному). Кстати, именно такой эффект смачного выгибания и подчеркивания прелести форм филейной части тела производят высокие каблуки, за что мы и любим обувь на шпильках.

При виде такого зрелища самцы устремляются к предлагающейся самке табуном. Самый крупный по дороге расшвыривает по сторонам мелюзгу и взгромождается на самку единолично. В качестве платы за секс-услугу он же затем часто эскортирует самку до самого моря, иногда по дороге еще и овладевая ею повторно и даже, случается, неоднократно, прежде чем позволить ей отвалить от берега. Так самка морского слона сексом оплачивает свою безопасность и при этом практически не рискует забеременеть от «маломерного» самца, поскольку – напомним – все самки уже прошли процедуру оплодотворения всего гарема альфа-самцом в разгар сезона, вскоре после родов. Отдают ли себе отчет бета-самцы в том, что они так или иначе лишние на этом празднике жизни? Как знать…

КАРЛИК И ЕГО ВЛАДЫЧИЦА: САМЦЫ В СЕКСУАЛЬНОМ РАБСТВЕ

Самкам некоторых видов кажется недостаточным рулить отбором спермы; эти властные существа распоряжаются жизнью и смертью самца как такового, а не одних лишь жалких плавунцов-головастиков, которых он производит.

В мрачных холодных глубинах самец циратиевидной рыбы-удильщика[48] подкарауливает или выискивает самку – и вонзает в нее длинные и острые кривые зубы. Подобно графу Дракуле он всецело полагается на обоняние, чует жертву издалека, находит дорогу к ней безошибочно и кусает без промаха. Для юного самца, не наделенного способностью кормиться самостоятельно, найти себе партнершу – вопрос жизни и смерти. До спаривания рассчитывать он может исключительно на остатки энергии, запасенной им до проклевывания из яйца, и, пока они не иссякнут, ему надо во что бы то ни стало отыскать себе зрелую самку. Лишь в ней его спасение и ключ к продлению рода.

Если всё складывается удачно, он успевает отыскать во мраке ее громоздкую расплывчатую тушу и подчалить к ней. Самка нависает над ним – страшная, огромная, иногда вдесятеро крупнее его, – но самец ее вовсе не боится. Напротив, он отважно бросается на нее и жадно впивается зубами прямо в ее мясистое толстое пузо. Но во мраке вечной ночи глубоководья свои правила – и вампир попадает в пожизненное рабство к своей жертве. Впившиеся в плоть самки челюсти самца тут же начинают рассасываться и поглощаться ее телом. Будто проваливаясь в зыбучие пески, всё его рыло растворяется и исчезает в тканях самки, сливаясь с ними окончательно и необратимо. Кровеносные системы самки и самца также начинают сплетаться воедино через сращивание сосудов. Затем он слепнет, лишившись глаз, и практически перестает дышать, ибо плоть самки проникает глубоко в его глотку и срастается с жабрами. Их системы кровообращения окончательно объединяются в единый контур, и все имевшиеся у самца внутренние органы атрофируются… Все, кроме одного – быстро развивающихся и совершенных по форме мужских яичек. Внедрившись головой в ее плоть и растворив ее в ней, он – не исключено, что под воздействием вырабатываемых организмом самки гормонов роста, – перенаправляет все ресурсы организма на выращивание двух мощных семенников. В конечном итоге от некогда свободно плававшего самца остается лишь мешок со спермой под брюхом самки.

Если он стал первым самцом, присосавшимся к самке, возможно, именно срастание их кровеносных систем служит для организма самки сигналом к запуску производства икры, поскольку, не имея источника мужского семени, заниматься энергоемким производством яиц нецелесообразно. Теперь же сперматозоиды производятся строго под заказ. Причем «под заказ» – отнюдь не гипербола. В одном из первых описаний удивительной системы спаривания этих удильщиков говорилось: «Брачный союз между мужем и женой у них доведен до такого совершенства, что можно не сомневаться в полной синхронности вызревания продуктов их половых желез, и, вероятно, не будет излишне фантастичным предположение, что именно самка контролирует семяизвержение самца, обеспечивая тем самым его своевременность с точки зрения ее нужды в оплодотворении яиц».

Переводя на современный язык, механизм эякуляции у самца запускается самкой. Ну и действительно, превратившись в бородавчатый нарост сбоку под брюхом самки, удильщик-самец на мачо никак не тянет; однако, сделавшись «неотъемлемой деталью» корпуса самки, самец тем самым оптимальным образом приспосабливает себя к выполнению своей жизненной миссии, заключающейся в производстве потомства в условиях глубоководья, где шансов найти себе пару мало, а энергии на поиск уходит много.

В тех случаях, когда шансы на спаривание становятся и вовсе призрачными, синтез разнополых особей под главенством самки может принимать совсем уж экстремальные формы. Примером подобного случая являются глубоководные многощетинковые черви рода Osedax (в обиходе – черви-зомби), у которых взрослые самки ловят молодые личинки в ловушку и обращают их в сексуальное рабство.

В далеком уже 2003 году доктор Грег Рауз, являющийся теперь профессором Института океанографии имени Скриппса, в составе научно-исследовательской экспедиции под руководством Боба Вридженхойка[49] из НИИ-океанариума в Монтерее на борту глубоководного погружаемого аппарата обследовал дно глубоководного каньона на траверсе залива Монтерей в Калифорнии. На трехкилометровой глубине они обнаружили скелет мертвого кита. Кости были покрыты необычным ярко-красным пухом, похожим на птичий. При пристальном изучении взятых образцов в лабораторных условиях выяснилось, что найденный «плюмаж» принадлежит не просто новому виду, а новому роду червей, что эквивалентно тому, как если бы на суше мы вдруг впервые обнаружили кого-то из представителей рода пантер, включающего и тигра, и льва, и леопарда, и ягуара, ранее не имея ни малейшего представления о самом факте существования ни одной из этих больших кошек.

С латыни название Osedax (оседакс) переводится как «костоед», и строгому научному описанию представители этого рода поддаются со скрипом. На сегодняшний день Рауз с коллегами обнаружили и идентифицировали уже более двадцати видов этих странных падальщиков только у берегов Калифорнии; открыты и другие виды, обитающие в разных океанах и на различных глубинах – от многокилометровых впадин до береговых отмелей, – но образ жизни всех видов оседакса напоминает эпизоды сериала «Сумеречная зона».

Первую главу книги, которую я бы назвала «Костоедские хроники», нужно начать с описания причудливой морфологии этих червей. У них нет ни рта, ни пищеварительного тракта, так что поедать кости в традиционном понимании они, вопреки названию, не способны. Вместо этого взрослые черви старательно пародируют высшие растения и пускают подобие корней с клубнями на концах в разлагающуюся костную ткань скелетов морских млекопитающих, которых на дне предостаточно. Этими корнями они разжижают твердую костную ткань, после чего впитывают через кожу остатки сохранившихся в ней белков и/или жиров и… скармливают обитающим внутри их корней симбиотическим бактериям, которые на таком бульоне просто-таки жируют, плодясь и размножаясь на радость червям, которые этими бактериями и питаются, предварительно их откормив. Еще страннее, что корни растут у червей не откуда-то, а из оболочки яйцевой капсулы, причем по всей ее поверхности, – будто паутина каких-то фантастических пищеперерабатывающих конвейеров тянется со всех сторон к аналогу фаллопиевых труб самки червя-костоеда.