Читать книгу "Что значит быть собакой. И другие открытия в области нейробиологии животных - Грегори Бернс"

Эрик Гилер, знавший о тилацинах больше, чем кто бы то ни было, до самой своей кончины в 2008 году так и не смог установить, какая доля погибших овец приходилась на сумчатых волков. Одни фермеры, с которыми он беседовал, клялись, что видели своими глазами, как тилацин за ночь загрыз нескольких овец. Другие, наоборот, считали, что тилацины в большинстве своем были к овцам безразличны и могли спокойно пройти сквозь стадо, никого не потревожив. Даже в эпоху наград за каждого убитого хищника представители Компании Земли Ван-Димена понимали, что, скорее всего, немалая часть жертв была на совести диких собак. Характер истребления соответствовал манере охоты псовых – как у современного койота. Тем не менее всех жертв по-прежнему приписывали тилацинам.

Версию о собаках поддерживал и Клементс, считавший, что овец убивали, прежде всего, собаки, завезенные на остров самими британцами. Кроме того, часть диких собак аборигены приручили как компаньонов и для охоты. Как сообщал Клементс в одном из электронных писем: «Во время войны разводить костры было опасно, поскольку они могли выдать местонахождение аборигенов вооруженным колонистам, так что местные грелись, укладываясь с собаками в обнимку»[146]. Собаки следовали за племенем и, судя по всему, успели перегрызть немало овец.

К 1832 году Черная война закончилась, по крайней мере в восточных районах Тасмании. Немногочисленные уцелевшие в тех краях племена, насчитывавшие к тому моменту не больше сотни человек, сдались и в конце концов перебрались на остров Флиндерс. Однако на северо-западе Тасмании конфликт продолжался до 1842 года. Там, в отличие от окрестностей Хобарта, с аборигенами воевали в основном фермеры и пастухи, но почва для конфликта оставалась прежней: коренное население мстило колонистам, покушавшимся на аборигенок.

Неслучайно примерно к этому периоду относится распространение мифа о тилацинах, сталкивающих овец с утесов. Северо-западные области были глушью даже по тасманийским меркам. Крайняя северо-западная точка острова до сих пор носит название Кейп-Грим (Мрачный мыс). Пастухи-колонисты и представители Компании Земли Ван-Димена руководствовались соображениями наживы и выгоды, не имея почти никаких законодательных ограничений. Поэтому неудивительно, что в конце концов истреблению подверглись все, кто обвинялся в гибели овец, – и аборигены, и сумчатые волки.

Тесное переплетение судьбы тилацинов с судьбой аборигенов и колониальным прошлым Тасмании объясняло мне многое. Но ничего не говорило о поведении тилацинов, помимо того что овец, вопреки распространенному мнению, они все же не убивали. А из тех, кто видел тилацина своими глазами, к началу нашего проекта уже почти никого не осталось в живых. Кроме, разве что, Кола Бейли – последнего охотника на тилацинов и истового приверженца гипотезы об их существовании где-то в дебрях.

Кол написал знаменитый рассказ о встрече с тилацином в 1995 году в глухих лесах на юго-западе Тасмании, в долине Уэлд у реки Снейк-Ривер[147]. Даже в 2016 году это были труднодоступные места. Если тилацину и вправду удалось где-то сохраниться, то с наибольшей вероятностью именно здесь, где до сих пор почти не ступала нога человека.

Я встретился с Колом в его доме, находящемся примерно в часе езды от Хобарта.

Когда-то они с женой Лексией жили в дикой глуши на юго-западе, где Кол занимался любимым делом – выслеживал тилацинов. Но теперь, на восьмом десятке, Кол и Лексия перебрались в городской домик – маленький, зато располагающий удобствами, которых не было в лесах. Гостиную Кол превратил в кабинет, который теперь ломился от находок, связанных с тилацинами.

Открыв одну из бесчисленных тетрадей, он продемонстрировал мне фотографию лапы.

– Это лапа тилацина. Фотографировал дома у парня, который убил этого зверя в 1990-м.

Я не знал, что и думать. Лапа выглядела в точности как собачья. Но я все же не спец, чтобы с уверенностью отличить лапу псовых от лапы сумчатого хищника.

Видимо, заметив мой скептицизм, Кол вытащил другой снимок – сделанное Стивеном Слайтхолмом фото лапы музейного экземпляра из Оксфордского университета.

– Видите? Один в один.

– А где подстрелили этого тилацина?

– В районе Адамсфилда.

Адамсфилд был заброшенным старательским поселком. На рубеже XIX–XX веков туда стекались в поисках осмиридия – природного сплава осмия и иридия, редкостью и ценностью превосходившего золото. После Второй мировой войны Адамсфилд опустел, и эти земли давно отвоевал буш.

Именно там, в Адамсфилде, Элиас Черчилль в 1933 году отловил Бенджамина.

– Если хотите посмотреть на волчьи земли, – сказал Кол, – езжайте в Адамсфилд.

За этим я сюда и прибыл. Обнаружить тилацина я не рассчитывал, мне просто хотелось посмотреть, где они водились. Мне нужны были какие-то ориентиры – разобраться в их среде обитания, чтобы понять, как эволюционировал их мозг, приспосабливаясь к определенной экологической нише.

– А вы что думаете? – спросил Кол.

– Насчет чего?

– Есть ли они там еще?

– Не знаю. По всем признакам, маловероятно.

Кол пожал плечами. Ну да, каждый раз одно и то же. Эти ученые никогда ни во что не верят.

– Наверное, при нынешнем уровне технического прогресса он бы уже попал на фото или видео.

– Тилацины осторожные, – возразил Кол. – У них невероятно острый нюх, они ни к чему пропахшему человеком и близко не подойдут.

Но мой скептицизм не развеялся. По дороге к дому Кола я видел множество сбитых валлаби, распластанных на шоссе. То есть добычи для тилацина вдоволь, а значит, здесь он просто не водится. По крайней мере, в этом районе.

– А если вы все-таки вдруг найдете доказательство, что тилацины не вымерли, что вы тогда сделаете? – полюбопытствовал я.

– Вопрос не в бровь, а в глаз. Наверное, сохраню в тайне. Может, если раздобуду клок шерсти, отправлю Майку Арчеру, чтобы клонировал.

Судя по всему, такой же позиции придерживались многие. В этой части страны недоверие к властям коренится глубоко, и большинство считает, что чиновники все только портят.

По крайней мере я выяснил, что мне нужно в Адамсфилде. Но выяснить – это одно, а добраться – совсем другое. Поскольку дорог в той глуши не было никаких, точных указаний Кол мне дать не мог. Однако на следующий же день я, просто по наитию, заглянул к рейнджерам Национального парка Маунт-Филд.

Маунт-Филд – это ворота на охраняемую ЮНЕСКО территорию дикой природы Тасмании, один из последних больших оплотов первозданной природы на Земле, сравнимый с африканским Серенгети или Национальным парком Секвойя в Калифорнии. Флора и фауна в таких зонах совершенно уникальна и стоит того, чтобы ее охранять. Большинство сторонников существования тилацинов считают, что если они где-то и водятся, то именно там, на этой заповедной территории.