Читать книгу "Время молодых - Михаил Михеев"

Они шли не потому, что так уж хотели повоевать. Они шли за добычей. Стало быть, им придется стрелять максимально точно, чтобы не накрыть планету. А то после дюжины-другой удачных попаданий брать там уже станет нечего. Стрелять же точно – значит, подойти на минимальную дистанцию, оказавшись в зоне досягаемости крепостных орудий.

А рисковать израильтяне не любили. Трусами не были, конечно, но потери воспринимали крайне болезненно. И вдобавок хорошо понимали, что не знающие до сих пор серьезных поражений уральцы не отступят. Великую Нигерию они уже считали своей вотчиной, а своего русские не отдадут. Один раз прогнулись – хватит! Вполне понятный и предсказуемый ход мыслей, и потому драка будет жестокой. Но евреи считают себя нереально умными и вдобавок мастерами заключать сделки, а значит, попытаются вначале договориться.

Примерно так говорил Александров и оказался прав. Как только израильтяне убедились, что вид надвигающейся армады не вызывает у гарнизонов крепостей оторопи с выбрасыванием белого флага и криками в эфире о своем желании пожить еще немного, они начали сбрасывать ход. Тормозные двигатели кораблей заработали с полной отдачей, и вскоре эскадра зависла на почтительном удалении от планеты. А потом начался разговор, который, вообще-то, шел по закрытому каналу, однако исправно ретранслировался практически неперехватываемым направленным лучом на «Петра Великого».

Адмирал Баркаи, командующий эскадрой Нового Иерусалима, плохо подходил для этой миссии. Он был отличным офицером, выслужившим свои погоны сам, без протекции, и очень хорошо знал, что делать в бою. Как надо воевать и как, случись нужда, умирать. Но сейчас требовались не только флотоводческие, но и политические таланты. А вот с этим у израильского адмирала дела обстояли не очень. Человек прямой и честный (да-да, среди евреев такие тоже встречаются, и куда чаще, чем принято считать), переговоры он вел из рук вон плохо. С трудом вел, откровенно говоря.

Слушая его разговор с принявшим на себя командование орбитальной группировкой Песковым, Вассерман недоумевал. Как так? Человеку, подобному Баркаи, можно безбоязненно доверить штурм, атаку, оборону, но ставить его во главе переговорного процесса – глупость несусветная. Не зря Александров, рассматривая список адмиралов Нового Иерусалима, поместил его в самый конец списка «теоретически возможные». Однако же вот он, здесь, и это не радовало. Потому хотя бы, что сдаваться он не будет.

На самом деле – и этого Вассерман, естественно, знать не мог – назначение Баркаи оказалось, в известной степени, случайностью. Все же когда эмиссары Мудивы вышли на глубоко законспирированного и свято верящего, что про него на планете никому и ничего неизвестно, резидента Нового Иерусалима11, и он передал его предложение своему командованию, единого мнения по поводу дальнейших действий не могли выработать достаточно долго. Уж слишком велики были перспективы – но и риски соответствовали.

В результате, когда правительство Нового Иерусалима определилось с дальнейшими действиями, оказалось, что времени осталось всего ничего. В условиях жесткого цейтнота приходилось выбирать уже не компромиссную фигуру, умеющую складно молоть языком и устраивающую все парламентские группировки, а человека, способного в короткие сроки подготовить эскадру и готового рискнуть пойти в бой без дополнительной разведки. Ну и, главное, того, кто не пошлет людей, вешающих на него сложное и опасное задание куда подальше. Вот так и оказался в системе Великой Нигерии адмирал Баркаи, что явилось для уральцев сюрпризом. Впрочем, не особенно большим.

Мягко, предельно осторожно отрабатывая двигателями, «Петр Великий» начал движение. Неспешно, аккуратно, так, чтобы не засекли… Вассерман понимал, что противнику надо дать втянуться в схватку, но также он понимал и то, что если хоть немного опоздает, это обернется сотнями погибших на кораблях и в гарнизонах. Многих, если не большинство, из этих людей он знал лично и допускать их смерти не собирался. Оставалось надеяться, что на позицию линкор выйдет вовремя. Если бы Вассерман умел молиться, он бы, наверное, обратился ко всем известным и неизвестным богам. Увы, его рациональный мозг отвергал суеверия, и потому общение профессора с высшими силами ограничивалось общепринятыми, срывающимися «на автомате» фразами и чертыханием. Поэтому он молчал и лишь водил пальцем по экрану. Это простое действие его успокаивало, позволяя немного отстраниться от происходящего и сохранить голову ясной.

– Точка принятия решения, – старший офицер повернулся к нему. Вассерман усмехнулся:

– Идите в кормовую рубку, Петр Петрович. И помоги нам Великий Космос.

Старший офицер молча козырнул и протопал к выходу. В тяжелом и неуклюжем скафандре жесты получались немного комичными, но никто не рассмеялся. Напряжение, казалось, разлилось по рубке, кожу будто покалывали тысячи микроскопических иголочек. Разумеется, все это нервы – игра воображения, однако осознание данного факта почему-то не успокаивало. Вассерман окинул взглядом сидящих за пультами офицеров, звучно щелкнул пальцами. В скафандре это было сложно, но у него получилось.

– Что, орлы, жизнь дала трещину во всю задницу? Не боись, все мы знали, на что шли. Приготовились. И не дай Космос, кто-то хотя бы воздух без команды испортит!

И коротким, злым движением захлопнул забрало гермошлема.

Планета Великая Нигерия
Это же время

– А вот и он, больной зуб… – чуть задумчиво сказала Татьяна Коломиец, глядя в окно. – Надо же, сам пришел. Вы были правы, Семен.

– Надо было на деньги поспорить, – Кольм осторожно пошевелился в кресле. Вчера сдуру решил позагорать. Полчаса без рубашки – и все, готова проблема. Не учел, что местное светило – штука жесткая, и там, где негры особого дискомфорта не чувствовали, белому человеку приходилось соблюдать осторожность. Впрочем, неприятно – но не страшно, можно и потерпеть.

– С вами спорить, товарищ капитан-лейтенант, все равно, что против ветра плевать.

После этих слов молодежь переглянулась и дружно рассмеялась. В последние дни такие шуточные пикировки стали у них практически традиционными. У Татьяны было неплохое чувство юмора, у Кольма – тоже, оба были молоды, так чего еще, спрашивается, нужно? Тем более, молодой офицер ходил за своей подопечной, будто тень, вызывая, скорее, раздражение, чем ощущение защищенности. Зато оказался интересным собеседником, что окончательно примирило Татьяну с необходимостью иметь рядом охрану.

– Это было просто, – отсмеявшись, пояснил Кольм. Его умение моментально переключаться с шуток на деловой тон поначалу сбивало подопечную с толку, но она быстро привыкла. – Во-первых, наш маршал – человек невероятно пафосный, а во-вторых, ему требуется придать хотя бы вид законности происходящему.

– Это как?

– Да все просто. Формально он здесь – законная власть. И одно дело, если эта власть нападает на посольство – а здесь у нас формально посольство – нарушив право экстерриториальности, и совсем другое, когда нахамит, получит в лоб и назовет это нападением и агрессией. Спорный вопрос, конечно, однако повод вмешаться есть. Для того, кому это нужно, разумеется.