Читать книгу "К западу от заката - Стюарт О’Нэн"

Что до моей роли в случившейся комедии, могу честно признать: с тех пор, как вернулся, сам побывал в двух переделках, обе из которых слишком дорого обошлись моему здоровью. Недавно прошел лечение от пьянства; теперь не могу спать и боюсь, что старое мое сердце не выдержит новых нагрузок. Ты же знаешь, ожидания – тяжелая ноша. Дошло до того, что держусь подальше от гулянок и баров, а то как бы до студии слухи не дошли.

Ты слишком сурова к Скотти. А она так обрадовалась тому, что вы с тетей Розалиндой приедете на выпускной. Жду фотографий со всем ее классом!»

Дочери написал так:

«Ты же знаешь, если бы я только мог, обязательно приехал бы, но школьный выпуск – это ведь так, настоящий будет в Вассаре (если будет на то милость Господа и Луиса Майера). Пожалуйста, прояви терпение с мамой. Она собирается в первую поездку в Симсбери и волнуется из-за того, какое впечатление произведет на местный клуб любителей верховой езды. Впрочем, думаю, она отлично справится, все-таки она там своя. Нужно только не теряться, а ей уверенности всегда было не занимать. Если что-то пойдет не так, дай знать тете Розалинде».

Скотт с самого начала знал, что никуда не поедет. Он уже ездил на восток на Рождество и Пасху, и больше отпуск ему не полагался, однако чем ближе был день, тем больше поднималось в нем возмущение. Скотт пахал как раб, чтобы он наступил, а теперь его как будто лишали заслуженной награды.

Марию-Антуанетту он презирал. Чтобы она полюбилась зрителю, пришлось пойти на хитрость и изобразить ее невинной девушкой, пытающейся не утонуть в водовороте придворных интриг – можно подумать, Гарбо еще в состоянии играть инженю! По субботам выдавали жалованье; Скотт завез на студию готовые материалы, и они с Шейлой пошли ужинать в «Браун Дерби» на Уайн-стрит. Метрдотель пришел к их кабинке с телефоном, и Скотт был уверен, что звонят Шейле, но служащий протянул трубку ему.

– Нужно поговорить, – сказал Стромберг. – Знаешь, где я живу?

Скотт не знал, ни где живет Стромберг, ни о чем он хочет поговорить, ни как он его нашел. Они не виделись с тех пор, как Скотт получил новое задание, однако по «Железному легкому» ходили слухи, что Стромберга не видно не по причине его обычной отстраненности, а из-за вернувшейся неодолимой тяги к опию. Впрочем, продюсер всегда был излюбленным героем пересудов, если не больше – живой легендой, как Тальберг, так что Скотт предпочитал не слушать злых языков.

– Полагаю, десерта не будет, – вздохнула Шейла.

– Мне очень жаль.

– Не объясняй ничего, я все понимаю. Тебя вызвали.

– Ты можешь остаться.

– Что за ерунда!

Следуя указаниям Стромберга, Скотт и Шейла отправились в фешенебельный район Бель-Эйр, минуя Беверли-Глен и Холмби-Хиллз. За тянувшимися вдоль дороги коваными заборами выстроились силуэты особняков. В сумерках деревья будто разрезали высь неба. Много лет назад на одной из здешних вечеринок Скотт танцевал с Кэрол Ломбард[112], еще до того, как ее окрутил Гейбл. Он чувствовал тепло ее руки, она соблазнительно улыбалась. Сейчас же он ехал на потрепанном «Форде» и вглядывался в номера улиц, как турист.

У Шейлы зрение было острее. Она первой заметила нужный дом – обросший пристройками особняк в стиле испанского Возрождения с мавританскими арками с аккуратно высаженными перед ним тополями.

– Раньше здесь жил Уорнер Бакстер[113].

– Верно, – кивнул Скотт. – Я тут бывал.

– Даже не сомневаюсь.

Не успел Скотт посигналить, как ворота сами отворились, пропуская автомобиль. Шейла обернулась посмотреть, как они закрываются.

– Попались мы, как в мышеловку.

– А могла бы остаться и поедать сейчас грейпфрутовый торт.

– И сидеть там одной? Нет уж, увольте!

На террасе уже ждал дворецкий, невысокий лысый человек в белых перчатках и фраке. В первую очередь он поспешил к двери дамы, но Шейла махнула рукой, показывая, что останется в машине.

– Уверен, тебе будут рады, – переубеждал ее Скотт.

– Уверена, что нет.

– Я быстро.

– Мистер Фицджеральд, – приветствовал его дворецкий с явственным шотландским акцентом. – Мистер Стромберг вас ожидает.

Несколько оставшихся прядей рыжих волос он зачесывал на лысину и носил мешковатые брюки в стиле Чарли Чаплина. Скотта молча проводили наверх через украшенную панелями переднюю с паркетным полом к парадному залу, в нишах которого дремали мрачные мраморные бюсты. Они придавали дому сходство с музеем или галереей отрубленных голов.

Скотта «вызывали» и раньше: в кабинет завуча в Ньюмане, потом в кабинет декана в Принстоне. Раз Стромберг пригласил на личный разговор, то это не к добру, и все же Скотт чувствовал себя избранным, допущенным в святая святых. О начальнике он знал немного, разве что успеха тот добился еще в юности, a теперь его слава угасала. Он представил, как дворецкий проведет его в комнату в башне, где опьяненный наркотиком, едва соображающий Стромберг предается искушениям Голливуда на скрытой пологом кровати. Вместо этого дворецкий повернул налево и прошел в конец зала, постучал в открытую дверь, объявил о приходе посетителя и, кивнув, отступил в сторону.

Будто скупец, чахнущий над гроссбухом, Стромберг работал в маленьком кружке света настольной лампы, а углы комнаты тонули во тьме. Как и в «Железном легком», он восседал за столом, на котором громоздились сценарии, вдоль стен стояли шкафы с книгами, только дома он носил не твидовый пиджак, а спортивную рубашку, и на щеках виднелась легкая щетина. Стромберг встал, протягивая Скотту руку, и извинился за прерванный ужин. Второго стула в комнате не было, так что Скотту пришлось стоять – точь-в-точь провинившийся студент. Он был готов услышать, что сценарий его найден безнадежным и на его место берут другого.

– Гарбо не будет, – с ходу начал Стромберг. – Майер готов дать нам Норму.

Начинается. Как вдова Тальберга, Норма Ширер служила живым напоминанием о его гении. И когда Тальберг умер, Майер упорно не давал ей сниматься, пытаясь выдавить со студии. Про себя Скотт подумал: неужто и Стромберг оказался у него в немилости?

– А в чем дело?

– Меня поставили перед фактом. Я тут тебе кое-что подыскал, может, заинтересуешься. Не хочу попусту тратить твое время. – Он подал Скотту сценарий.

Желая выказать трудолюбие, Скотт протянул руку к бумагам. «Женщины» по пьесе Клэр Бут Люс. Фарс о сплетнях, который с успехом шел на Бродвее. Скотт улыбнулся, чтобы скрыть гримасу.

– Да, что-то слышал.

– Жду тебя снова, как прочтешь. Мисс Кроуфорд хочет видеть именно тебя.