Читать книгу "Лучшая подруга - Владимир Колычев"

Глеб разгадал намерения противника еще до того, как он появился. Достаточно было глянуть на электронную карту местности, которой, конечно же, он располагал. «Гелендваген» стоял у реки, в точке, куда вела лесная дорога с резким изгибом, который складывал ее практически вдвое. Из точки «А» в точку «Б» по такой дороге — два километра, а напрямую через лес — вчетверо меньше. Тем более что машина — это шум. А лес — друг разведчика и диверсанта. Если, конечно, в нем нет засады.

А засада была. Глеб знал, что «Гелендваген» оснащен спутниковой сигнализацией, потому и отогнал машину в глухое, идеальное для засады место. Он переживал, что Радик натравит на него чоповцев из фирмы, которая отвечала за охрану автомобиля, но нет, к месту подъехал еще один «Гелендваген».

Из машины вышли четверо, Глеб узнал только одного Славика, того самого парня, который был с Михой. Которого он вырубил, но с собой не взял. Остальных он не знал, но хотел верить, что среди них находится и Вадик, и Жора. Впрочем, иллюзий он не строил. Он же не группа захвата, чтобы брать свидетелей живьем. Нет у него таких возможностей. Ему оставалось только убивать.

Эти люди шли за ним с оружием. У двоих автоматы, у других пистолеты, причем с глушителями. Эти люди шли его убивать. А значит, Глеб имел полное право ответить им тем же.

Но бойцы Радика шли глупо. С одной стороны, все правильно, при движении в лесу нельзя создавать скопление, но и рассеиваться тоже нужно с умом. Боец в группе должен чувствовать локоть своего товарища, а эти, такое ощущение, предоставлены сами себе. Была у них цель — незаметно выйти к машине, и они к ней шли, глядя себе под ноги, чтобы лишний раз не наступить на сухую палку, не споткнуться. А друг на друга почти не смотрели. Всех в поле зрения держал только позади идущий, но и этот больше смотрел себе под ноги. За что и поплатился.

Глеб бесшумно подкрался к нему сзади, свободной рукой сжал ему горло так, что из груди не смог вырваться даже хрип. Парень задергался, нажал на спуск. Глеб готов был к этому и держал на прицеле Славика, который сейчас находился к нему ближе всех. Его он убьет, и останется только два. С ними он уж как-нибудь сладит.

Но пистолет, как это ни странно, стоял на предохранителе. Выстрел не прозвучал, и Славик не обернулся.

Глеб не просто душил, он еще и пережал яремную вену, потому парень вырубился еще до того, как мог задохнуться. Глеб отпустил его, стремительным броском сократил расстояние до Славика. Его он ударил рукоятью пистолета в основание затылка. И тут же приготовился стрелять в его дружка. Но тот продолжал идти, не замечая опасность. Шел медленно, тщательно глядя себе под ноги. Именно это и могло спасти ему жизнь. Так подумал Глеб, приблизившись к нему на расстояние удара. Он повторил проделанное со Славиком, но не факт, что парень переживет этот удар. Впрочем, все равно.

На этот раз его услышали, единственный уцелевший боец повернулся к нему. Но автомат на него навести побоялся. Ствол пистолета смотрел ему прямо в лицо, выстрел мог прозвучать в любое мгновение.

— Ствол на землю! — крикнул Глеб.

Парень кивнул, положил автомат. Он еще только разгибался, а Глеб уже нанес удар — рукоятью в надбровье. Церемониться ему некогда, поэтому он бил на поражение. А таким ударом запросто можно было вызвать кровоизлияние, причем с летальным исходом. Так что если вдруг, то на войне как на войне.

Противник упал, и Глеб ударил снова — на добивание и на всякий случай. И в стремительном броске прошелся по всей цепочке. Он не мог связать всех сразу, поэтому просто бил лежачих, не позволяя им подняться. Кто выживет, того свяжет, остальных похоронит. Как собак.

* * *

Ничто не прочищает извилины так бодро, как кокаин. Аж в глазах просветлело. И сознание стало ясным, мысли в голове тикали, как часики — над бомбой замедленного действия. А бомба эта могла взорваться. Глеб где-то на тропе войны, Лена, сука, точит ножи на свою хозяйку. Со всеми надо решать.

— А ты чего? — Инна с подозрением глянула на Радика, который не торопился закидываться.

— Нельзя мне. — Он кивнул на телефон, который лежал на столе.

Сам он Вадику позвонить не мог. Вдруг потревожит его в самый ответственный момент — собьет с толку его и напугает удачу.

Телефон зазвонил сам.

— Вадик, ты?.. — обрадовался Радик. — Что с голосом?.. Сильно?.. Ну, это хорошо… Это очень хорошо… Может, в больницу?.. Да, здесь… Хорошо, скажу… Да закопайте его на хрен… Можно в реку… Давай, жду!

Инна молчала, но на Радика смотрела с громкими вопросами во взгляде.

— Вадика подранили.

— Вадика?!.. — скривилась Инна. Плевать она хотела на какого-то там Вадика. — С Глебом что?

— Уже ничего. Две пули в башке, одна в животе… Как думаешь, какая пуля его убила?

— Смешно.

— Очень смешно, — улыбнулся Радик. — Потому что мы смеемся последними.

— А Зойка?

— Зойка где-то здесь. Зойку найдем.

— И в расход!

Инна поймала себя на мысли, что уже не думает о собственной безопасности. Просто она должна отомстить Зойке за ее наглость. Выпытать, где бриллианты, и в землю.

— Сделаем.

— И сто штук пусть вернет… Квартиру, машину… — перечислила Инна.

Деньги лишними не бывают.

— Яйца в тиски, и никаких проблем.

— Ты что, пьяный? Какие у Зойки яйца?

— Найдем.

— Пойди лучше у Ленки поищи.

— Я искал, — ухмыльнулся Радик.

— А в тиски?

— Зачем?.. Так убьем…

Радик вопросительно посмотрел на Инну. Он хотел знать, понравились ли ей его слова. Она поощрительно улыбнулась. Да, ей понравилась его решительность.

— Но не сейчас, — добавил он.

— Почему не сейчас?

— Вадик за нее спрашивал, она должна сделать ему перевязку.

— Зачем?

— Как зачем? Он ранен.

— Надо его добить. Чтобы не мучился, — улыбнулась Инна.

Радик вопросительно глянул на нее. Шутит она или нет? Инна ничего не сказала, но ответ он прочел в ее глазах. Нет, она не шутит. Вадик слишком много знает, он должен замолчать.

— И Толика?

— И Толика, — кивнула она. — И Жорика.

— А я в твоем списке какой?

— Ты выйдешь за меня замуж, и мы будем вместе хранить нашу тайну.

— В смысле, женюсь.

— У тебя есть деньги?

— Э-э…

— Тогда замуж… Ладно, шучу, — смилостивилась Инна. — Женишься на мне, и будет нам счастье…

— Завтра.

— Что завтра?

— Распишемся.

— Мне сейчас нельзя, у меня траур, — усмехнулась она.