Читать книгу "Епистинья Степанова - Виктор Конов"

Филиппу на хуторе сообщили о Вере. Он не стал пока ничего говорить матери, взял лошадь с санями и поехал в Днепровскую. Тут выяснилось, что надо везти Веру в больницу в станицу Тимашевскую, чтобы знать точную причину ее смерти.

Филипп, Филипп… Каково-то было ему везти умершую сестренку на санях из Днепровской в Тимашевскую. Дорога проходила недалеко от родного хутора, где мать еще ничего не знала. Филя видел, что мать особенно любила Веру, относилась к ней с виноватой нежностью. Он знал — почему. Как теперь сказать матери? Как подготовить к такой вести?

Шура рассказала, что было дальше:

«Врач жил в Приморско-Ахтарске, Филиппу сказали: или вези сестру в Приморско-Ахтарск, или жди, когда врач приедет. Решили ждать. На третий день приехал врач. Епистинии Федоровне не говорили о смерти два дня, сказали — заболела. Она просилась навестить Веру. И говорила, почему вы мне не говорите, что с ней, я поеду, она умерла, наверно. Но ей отвечали, что врач не пускает к ней никого. А когда уже ехали забирать из больницы, то маме сказали, что Вера умерла…»

Нина Семеновна Цыбуля продолжала: «Хоронили хорошо, все были ученики, приезжали ее братья, был на похоронах и Федор, одетый в военную форму. Епистиния Федоровна плакала за ней очень сильно. Вера — синий беретик. Была похожа на мать — русая, глаза серые, невысокая, волнистые волосы».

Вера — синий беретик… Она сильно отличалась от своих жизнерадостных хуторских подружек, была мечтательной, сдержанной, доброй, любила побыть одна, посидеть, глядя куда-то вдаль.

Однажды муж Валентины Иван Коржов, гостивший на хуторе, подошел сзади к Верочке, которая, задумавшись о чем-то, сидела на скамеечке около хаты, и вскрикнул у нее над ухом, ожидая, что она ахнет, а потом звонко расхохочется: «Ах, как ты меня напугал!» Верочка вздрогнула от крика, побледнела и расплакалась…

Ей было около восемнадцати, а она еще училась в седьмом классе, часто болела.

Похоронили Веру на печальном кургане рядом с отцом, Михаилом Николаевичем.

Если до этого несчастья Епистинья улыбалась, любила петь песни, хоть и не допевая до конца из-за слез, то теперь смеялась она очень, очень редко.

Вина перед дочерью не давала ей покоя. Будь у Верочки здоровье покрепче, перенесла бы она этот угар, отдышалась. А здоровье у Верочки было бы крепче, если бы она, Епистинья, своими руками не подорвала его у дочки. Епистинья говорила, что это Бог наказал ее за то, что не хотела рожать Веру, вот и отнял любимую дочь.

Гибель Феди

Федя учился на курсах младших лейтенантов. Курсы были ускоренные, ведь тысячи лучших наших офицеров арестовали по подозрению в заговорах и шпионаже, расстреляли, отправили в лагеря, и армия нуждалась в новых кадрах.

Грозной для страны складывалась и военно-политическая обстановка в мире. В прошлом году японцы проверили прочность наших дальневосточных границ у озера Хасан, где получили отпор, но не успокоились на этом. Еще опасней было положение в Европе: германский фашизм набрал мощные силы, и в Европе начались активные дипломатические игры политиков, с тем чтобы отвести от себя нападение этого сильного, наглого врага и натравить на других.

Уже в конце марта 1939 года, то есть через шесть месяцев обучения Феди и его товарищей, командование курсов стало готовить документы о присвоении курсантам офицерского звания.

В мае 1939 года ему было присвоено звание младшего лейтенанта, Федя стал первым в семье офицером. В июле по директиве народного комиссара обороны он убыл на Дальний Восток, откуда шли тревожные вести.

В июле на границе Монголии с Маньчжурией уже шли бои между монгольскими и советскими частями с одной стороны, и японскими — с другой. Это не был частный пограничный конфликт. Бои разгорались. Ясно было, что у японцев есть широкие замыслы относительно Монголии и нашей Сибири, Дальнего Востока.

Япония вынашивала планы мирового господства, следуя принципу «восемь углов под одной крышей», по которому все страны Востока должны быть объединены под властью «божественного императора расы Ямато». В 1931 году Япония оккупировала Маньчжурию, в 1937 году начала войну за захват всего Китая.

В мае 1939 года Япония с территории Маньчжурии начала пограничные бои с частями монгольской армии у реки Халхин-Гол, рассчитывая захватить Монгольскую Народную Республику, а с ее территории двинуться на Сибирь и Дальний Восток. Большая война могла разгореться в азиатской части нашей страны. У Советского Союза был договор с Монголией о взаимопомощи. Наши части помогли монгольским войскам отразить в конце мая нападение крупного японского отряда.

Японцы подтягивали к границе новые войска, не прекращали вести бои отдельными частями.

В район Халхин-Гола был направлен комдив Георгий Константинович Жуков, подходили сюда и наши войска. Район реки Халхин-Гол был тогда необжитым пустынным районом на востоке Монголии, не было никаких дорог, не было связи. Японцы же со своей стороны границы хорошо подготовились к войне: там были и железные, и шоссейные дороги, местность была хорошо разведана.

Среди прибывшего пополнения был и Федя. Он был назначен командиром взвода в 149-й мотострелковый полк.

Наши и монгольские войска на Халхин-Голе в июле были объединены в Первую армейскую группу под командованием Г. К. Жукова, которому присвоили звание комкора. Армейская группа насчитывала 57 тысяч человек, 498 танков, 385 бронемашин, 542 орудия и миномета, 515 боевых самолетов.

Японские войска были организованы в Шестую армию, в нее входило 75 тысяч солдат и офицеров, 500 орудий, 182 танка, свыше 300 самолетов.

Оба соединения готовились к решительному сражению. Японцы назначили его на 24 августа. Жуков решил начать свое наступление 20 августа.

Федя, Федя… Тихий, молчаливый, хороший. Сказал Епистинье, уезжая на Дальний Восток, что у него есть невеста и, когда он вернется, сыграют свадьбу: Вася будет играть на скрипке, Коля на баяне, Филя споет свою любимую: «Ще третьи пивни не спивали…» Приедут Илюша с Павлушей и Ваня. Наконец-то будет у них настоящая свадьба. Хотелось Феде подбодрить мать после смерти Верочки, поддержать семью, ее авторитет. Не нищие они какие-то. Вот сойдутся в хату все братья!..

Не удалось.

Невеста Феди, а точнее уже его жена Раиса Яковлевна Лиштаева, рассказала о далеком том времени, о Феде:

«В 1937 году я поступила учиться в медшколу на сестер. Жила в общежитии на улице Красной, 60, в то время был такой номер нашего общежития. Где-то в ноябре месяце, после праздников, в выходной день мы с девочками собрались в кино. Я вышла немного раньше их на улицу, а в этот момент он подошел к общежитию. И вот так завязалась наша дружба. В мае 1938 года мы с ним сфотографировались, а в июне он уехал в отпуск к мамаше, приехал оттуда, как-то не так долго он побыл, и уехали они в Абинские лагеря. Затем ихнюю часть перевели со Славянска в Краснодар, и оттуда его послали учиться на младшего лейтенанта, а до этого он был старшиной, писал письма мне с училища. Зимой, не то в декабре 1938 года, не то в январе 1939 года, он приезжал на похороны своей сестры и заезжал ко мне, ночевал он у Шуры Цыбулиной, ее общежитие было напротив нашего, она меня туда позвала, так мы с ним день провели, потом в 1939 году, 1 мая, приезжал, но меня не было, я уехала домой к матери, не знала, что он приедет. А потом уже приехал в июне, в конце, я заканчивала сдавать экзамены, но он уже заходил ко мне днем в общежитие, и вместе с ним шли сдавать зачеты. Он был очень внимательный ко мне, чуткий, он никогда меня со двора не выпустит, не проверив, как я одета, обвернет меня со всех сторон, где какая пылинка, собьет. И вот перед моим выпускным он со мной поехал к моей мамаше, засватал меня, как говорят, побыли мы один день у моей мамаши и опять уехали в Славянск. Числа 27/VI он поехал к своей мамаше, а приехал от мамаши 29/VI, вечером у нас был выпускной вечер. Он все рассказывал, как он побывал у мамаши, как отдыхал под кроватью, как там хорошо, прохладно и мух нету. A 30/VI—39 года мы с ним зарегистрировались, и вечером я его отправила на вокзал, он уехал в лагеря в станицу Абинскую. А мне сказал он, так ты на работу не едь, я осенью получу в Краснодаре квартиру, затем поедем в Тимашевскую, там сыграем свадьбу, у меня братья музыканты, они нам хорошую свадьбу сыграют. А тебя я переучу, ты будешь еще учиться там, где я хочу, а медсестрой ты не будешь, я не хочу, чтобы ты была медсестрой.