Читать книгу "Игра в ложь - Рут Уэйр"

Ощущаю укол совести. Самой-то мне и в голову не пришло позвонить Оуэну. Я ограничилась сообщением, что мы благополучно добрались. Слава богу, Оуэн не позвонил. Вот что бы я стала делать, застань меня его звонок… Где? За каким занятием? Во время бесконечного кошмарного ужина? В момент стычки с Люком? В первый вечер, когда мы, объятые страхом, гадали, что именно нам придется выслушать назавтра?

Только звонка мне и не хватало.

– Извини, что я сама не позвонила, – выдавливаю я, но не прежде, чем высвобождаюсь из объятий и отворачиваюсь к духовке. – Я собиралась, но… ты же знаешь, каково бывает с Фрейей по вечерам. Никак ее не уложить. А еще и обстановка новая…

– Кстати, по какому поводу вы собирались?

Оуэн открывает холодильник и достает кочан салата. Верхние листья завяли, он отщипывает их.

– В смысле, середина недели – странное время для гостей. Тебе, конечно, все равно, и Кейт тоже, но у Фатимы работа…

– В Солтен-Хаусе был вечер встречи. Назначили на вторник, а почему – не знаю. Наверное, потому, что сейчас каникулы, в школе все равно нет учениц.

– А ты не говорила, что на вечер встречи едешь.

Он принимается резать помидоры. Бледный помидорный сок брызжет на столешницу.

Пожимаю плечами:

– Я и сама не знала. Кейт купила билеты. Устроила сюрприз.

– Вон оно что… Должен сказать, это и для меня сюрприз, – произносит Оуэн, выдержав паузу.

– Почему?

– А кто говорил: ноги моей в Солтенской школе не будет? Не ты разве? Так что сейчас изменилось?

Что сейчас изменилось. Что сейчас изменилось. Черт возьми! Что изменилось?

Вопрос резонный. Ответ требует обдумывания.

– Не знаю, – наконец произношу я.

Прокатит или нет?

Подвигаю Оуэну тарелку.

– Не знаю, и все. Это Кейт придумала. Что же мне – спорить с ней? Может, обойдемся без допроса с пристрастием? Я устала, плохо спала ночью…

– Ладно, понял!

Оуэн смотрит широко раскрытыми глазами, поднимает руки – хватит. Старается не показать, что ему неприятно от моих слов. Я готова съесть собственный язык.

– Извини, Айса. Я просто пытался вести беседу. Виноват.

Вместе с тарелкой он уходит в гостиную, не сказав больше ни слова.

Внутри все перевернулось. Больно, как при коликах. Хочу побежать за Оуэном, выложить ему все. Рассказать, что мы натворили, и какой груз я тащу все эти годы, и как боюсь увязнуть вместе с этим грузом…

Но я не имею права. Тайна не только моя. Нельзя предать моих девочек.

Проглатываю фразы признания, что уже подступили к горлу. Исповедь отменяется.

Беру свою тарелку, иду к Оуэну. Мы ужинаем рядом – но в полном молчании.

В последующие дни я усваиваю: время все перемалывает. Мне бы следовало зазубрить этот урок еще раньше – когда я отчаянно пыталась справиться с совершенным нами.

Тогда мне было некогда бояться, и вскоре произошедшее стало вроде мутного ночного кошмара. Я воспринимала его как случившееся с кем-то другим, в другое время.

Мне хватало забот; я приноравливалась к новой школе, свыкалась с мыслью о мамином безнадежном состоянии. Читать газеты не успевала, а погуглить информацию мне и в голову не приходило.

Зато сейчас времени достаточно. Едва за Оуэном закрывается дверь, я свободна. Я не рискую задать в поисковике «Солтен Труп Рич Идентификация». Даже личное окно в браузере не маскирует запросов, это я прекрасно знаю.

Нет, я хожу вокруг да около, я фильтрую слова, тщательно избегаю тех, что, так или иначе, связаны с преступлением. «Новости Солтен Рич», «Кейт Эйтагон Солтен» – вот мои запросы. Рано или поздно выскочит искомый газетный заголовок, зато я не оставлю кровавых следов.

И все равно на всякий случай я еще и историю браузера очищаю. Я даже думала пойти в интернет-кафе, но отмела эту мысль. Мы с Фрейей слишком выделялись бы среди молодняка. Нет. Ни при каких обстоятельствах нельзя привлекать к себе внимание.

Новость появляется через неделю после моего возвращения, причем мне даже искать особо не приходится. Я просто открываю сайт «Солтенского обозревателя» – и вот она, статья, сразу выскакивает. Она же есть в «Гардиан» и в новостях Би-би-си, правда, проходит под шапкой «местные новости».

Останки выдающегося солтенского художника, Амброуза Эйтагона, которого прославили морские пейзажи, обнаружены на берегу реки Рич, в живописном месте неподалеку от его жилища. Амброуз Эйтагон пропал без вести более пятнадцати лет назад. Его дочь, Кейт Эйтагон, не отвечает на звонки, однако местная жительница Мэри Рен, называющая себя другом покойного, заявила, что после стольких лет неизвестности пора расставить все точки над i.

Потрясенная, снова и снова перечитываю заметку. Приходится держаться за край стола – меня шатает. Это произошло. То, чего я боялась столько лет, все-таки произошло.

Впрочем, ситуация не фатальная. Могло быть и хуже. Ничего не сказано о подозрениях на насильственную смерть, о судмедэкспертизе, о начале расследования. Дни идут, а мой телефон молчит, в дверь не стучат, и я внушаю себе: «Расслабься, Айса. Теперь можно расслабиться… хотя бы чуть-чуть». Не получается. Я напряжена, подскакиваю от любого шороха, не могу сконцентрироваться ни на чтении, ни на телепередачах, которые смотрю вместе с Оуэном. Каждый его вопрос заставляет меня вздрогнуть. Я постоянно повторяю: «Что? Прости, не расслышала» и тому подобное. Процент извинений в моей речи зашкаливает.

Боже, как хочется курить. Даже зуд в пальцах появился.

В какой-то момент я срываюсь – после чего ненавижу саму себя. На углу нашей улицы есть супермаркет, где продают и алкоголь, и сигареты; сгорая от стыда, убеждая себя, что собираюсь купить молока, заскакиваю туда и на кассе, как бы внезапно вспомнив, писклявым, не своим голосом прошу пачку «Мальборо-лайтс». Одну сигарету выкуриваю сразу же, во дворике; давлю окурок, а потом долго моюсь в душе, выскребаю из кожи табачный дух, растираюсь до красноты, почти до ссадин. Фрейя тут же, в ванной, в своем виброкреслице, сердится, покряхтывает, собирается удариться в рев – но я игнорирую ее угрозы.

Ни за что не приложу своего ребенка к груди, пока эта грудь воняет дымом.

Возвращается с работы Оуэн. Я раздавлена чувством вины, нервы на пределе. Наконец, уронив бокал, я разражаюсь плачем. Оуэн не выдерживает:

– Айса, да что с тобой? Ты сама не своя с тех пор, как вернулась из Солтена. Что-нибудь произошло?

Первые несколько минут я только головой трясу да икаю от слез, потом выдавливаю:

– Прости. Мне так стыдно… Я… я сигарету выкурила.

– Что?

Ясно, Оуэн не такого признания ожидал.

– Господи… как ты могла?