Читать книгу "Прогулки по допетровской Москве - Мария Беседина"

При Иване Грозном колокольное дело в Москве процветало — колокола отливались и для столицы, и для других городов Среди известных мастеров тех времен мы знаем мастеров Немчинова (отливший колокол «Благовестник» весом в 1000 пудов), Игнатия, Богдана. Всего в колокольнях Москвы насчитывалось более 5000 колоколов.

С начала XVII в. литье колоколов приостановилось, но затем при патриархе Филарете (Романове) возобновилось с новой силой. Тогда уже иностранцы приезжали для того, чтобы поучиться колокольному делу и просто подивиться на огромные сладкозвучные колокола Москвы. В 1622 г. мастер Андрей Чохов отлил знаменитый колокол «Реут» весом 2000 пудов. Реутом в старину называли самый большой колокол колокольни. По одной версии, его перелили из колокола того же названия, по другой — из благовестника Василия III, который примерно в то же время пропал из летописей. Учитывая, что каждый государь стремился иметь свой благовест — колокол, при жизни царя звонивший за его здравие, а после смерти — в поминовение, этот вариант очень вероятен — стремление затмить своим благовестом предыдущий не редкость среди государей.

Литейщик Пушечного двора Федор Моторин, отливший два колокола для Кремля — похожих, как братья-близнецы, хотя и отлитые в разное время «Даниловский» и «Новый», — основал первый частный завод в 1686 г. На этом заводе позднее отливали и Царь-колокол. Сам колокол отлит мастером Маториным, от которого завод перешел к Слизову, от него — к Калинину, а от него — к Богданову.

Отливка колокола всегда сопровождалась традициями и ритуалами. Перед отливкой в мастерскую обязательно приносили иконы, перед которыми зажигали свечи и молились. Литейщики обязательно распускали какой-нибудь нелепый слух при литье каждого колокола. Этот вековой обычай обязательно соблюдался, несмотря на борьбу с ним властей. Чем более нелепым был распущенный слух, тем более счастливая и долгая жизнь ждала колокол. Так, до наших времен сохранился слух о том, как на одной свадьбе венцы слетели с голов жениха и невесты и улетели в окно церкви, а на самом деле жених и невеста были братом и сестрой, но не знали об этом, и таким образом господь не дал совершиться греховной свадьбе. Слух этот был так упорен, что к церкви еще долго съезжались свадебные экипажи.

После отливки колокол оставляли в земле на несколько дней, пока он совершенно не остынет, потом осторожно откапывали, отбивали кожух и обрабатывали точилами. Когда колокол был готов, призывался священник для «чина освящения кампана» — прочтения специальной молитвы, призванной придать колоколу силы и благодати.

Но вернемся к Никольской церкви Красный Звон. Безусловно, это один из древнейших московских храмов. Существует мнение, что церковь основал митрополит Филипп в 1566 г. в память о своем пребывании в Соловецкой обители, так как изначально к ней был приделан придел во имя Святого Зосимы Соловецкого. А когда Филипп попал в опалу, Иван Грозный велел переосвятить храм и переименовать в честь Святого Николая Чудотворца. Придел в честь Соловецких святых Зосимы и Савватия вновь появился в церкви после ремонта и перестройки XVII в. — митрополит Филипп тогда уже был причислен к лику святых, и его мощи торжественно привезли в Москву.

По другой версии церковь была построена еще в 1651 г. на деньги Китайгородского купца Григория Твердикова. Церковь была каменной, в 1691 г. она была обновлена и вновь освящена последним патриархом досинодального периода Адрианом. Главный престол Никольской церкви был освящен во имя Рождества Богородицы, и здесь располагалась драгоценная святыня — икона Одигитрии письма Симона Ушакова.

В Никольском же переулке, неподалеку от церкви, на месте нынешнего дома № 6 находилась усадьба тех самых Юшковых, по фамилии которых переулок называли Юшковым. Владельцы этой усадьбы еще с XVII в. были известны в Москве своим богатством и роскошными праздниками.

Еще один Никольский храм до наших дней, увы, не сохранился. Одной из красивейших церквей Москвы, шедевром русской архитектуры была церковь Николая Чудотворца, что у Большого Креста в Китай-городе. Бело-голубой пятиглавый храм, украшенный декоративной резьбой в стиле входившего тогда в моду барокко, построили на средства купцов Филатовых в 1680 г. Свое название он получил по приделу Святого Николая и по большому кресту, установленному там Филатовыми. Крест располагался у правого клироса и представлял собой копию креста, установленного патриархом Никоном в Крест ном Онежском монастыре Архангельской губернии на острове Кие. Он содержал 156 частиц мощей святых (их имена были написаны на кресте над каждой частицей), а в самой середине креста — частицу мощей самого Святого Николая Чудотворца. После разрушения храма в 1933 г. удалось спасти иконостас, ныне хранимый в трапезной Троице-Сергиевой лавры, и часть клироса, нашедшую свое пристанище в Донском монастыре.

Кроме церквей на Ильинской улице находились и монастырские подворья (нередко сдававшие свою территорию в качестве складов для лавок) — в XVII в. тут были и Алексеевское, и Иосифовское, и Новгородское, и Воскресенское подворья. А между церковью Дмитрия Солунского (как мы помним, именно она подарила улице ее первое название) и современным Никольским переулком располагался Посольский двор, в связи с чем переулок даже носил название Посольской улицы.

Об этом знаменитейшем месте мы обязательно должны поговорить отдельно. Впервые Посольский двор на Ильинке упоминается в летописях в 1601 г. — в записях о встрече цесарского посланника М. Шеля. Вообще же, сначала иностранные представители в Москве были, главным образом, по торговым делам — еще в XVI в. в Москве проживал консул английских купцов, которому в 1556 г. царь Иван IV пожаловал право беспошлинной торговли в Московском государстве. После английского в Москве появился и датский агент Давид Николаевич Рутц, упоминаемый в 1627–1628 гг. как «приказчик датских купцов». В 1631 г. в Москве появился шведский агент. А вот Польша своих торговых агентов в Москву не отправляла, а отправляла только посланников.

Постоянные иностранные резиденты и послы появились в Москве только со второй половины XVII в.: с 1666 г. — шведский, с 1672 г. — датский, с 1673 г. — польский и с 1678 г. — голландский, причем только голландский — постоянно, остальные же пребывали в Москве с перерывами (датский 1672–1678, 1697–1705 гг. шведский 1666–1669 гг. и польский 1673–1677, 1687–1694 гг.).

Несмотря на отсутствие постоянных послов, гостей иностранных в Москве было предостаточно — гонцов и посланников как европейских, так и азиатских государств. С конца XV в. и, особенно, в XVI–XVII вв. в столице побывали послы цесаря римского, королей: польского, датского, венгерского, чешского, французского, английского и шведского, султана турецкого, ханов крымского и ногайского и посланцы других азиатских стран. Обычно в Москве одновременно находилось по несколько человек посланцев — так, например, в 1675 г. при дворе государя Алексея Михайловича было восемь послов.

В XVII в. отношения Московского государства с иностранными державами окрепли и послы в Москву зачастили. Чаще всего визиты наносили польско-литовские, крымские и ногайские гонцы.

Изначально для размещения послов в столице не было никаких специальных мест, и они останавливались в частных домах, однако для часто посещавших Москву послов были и специальные дворы: Крымский, Ногайский, Астраханский и Литовский. Принимали же послов в палатах Кремлевского дворца. Со временем появилось специальное правительственное учреждение — Казенный двор, в котором до половины XVI в. размещалась канцелярия Боярской думы по иностранным сношениям. Во главе Казенного двора стоял казначей. Изначально Двор находился в Кремле, между Архангельским и Благовещенским соборами, но с 1565 г. учреждение было перенесено и стало называться Посольской палатой, или Посольским приказом. С начала XVII в. в летописях упоминается уже Посольский приказ на Ильинке, который видел много послов и гонцов иностранных держав, и подробные описания которого сохранились до нашего времени.