Читать книгу "Русская военно-промышленная политика. 1914-1917. Государственные задачи и частные интересы - Владимир Поликарпов"

2 июля 1914 г. начальник Охтенского порохового завода М.П. Дымша доложил ГАУ о результате сравнения химического состава и экономической выгодности чилийской селитры и селитры искусственной, закупленной у Норвежского общества добывания азотных веществ. Была удостоверена, «как и следовало ожидать, полная пригодность искусственной селитры для изготовления азотной кислоты». Дымша сообщил, что норвежскую фирму он уже запросил «о цене селитры при заказе больших количеств». Азотная кислота из норвежской селитры, при небольшой покупке, 700 пудов, обошлась в 2 руб. 70 коп. за пуд, дороже, чем из чилийской селитры (2 руб. 23 коп.). После этого рапорта в ГАУ снова заинтересовались собственным проектом. «Прошу ускорить ответ о заводе азотной кислоты», — гласит резолюция на докладе Дымши. А тем временем в первой половине августа 1914 г. из-за отсутствия натровой селитры и, соответственно, нехватки азотной кислоты для нитрации толуола почти остановилось производство тротила на Самарском заводе взрывчатых веществ.

В 1914 г. в Германии, лишившейся доступа к чилийской селитре в связи с началом войны, синтез азотной кислоты из воздуха приобрел решающее значение, без развития этого производства удовлетворительное снабжение фронта боеприпасами становилось невозможным уже в 1915 г. Но с этого времени и началась все более развертываемая с помощью правительства Германии деятельность, обеспечивавшая также и сельское хозяйство азотистыми удобрениями. Косвенными путями Сапожников во время пребывания его в 1915 г. в США собирал сведения о германских способах добычи азота из воздуха, причем вынужден был признать, что «самый способ [Габера] в деталях нам мало известен».

Выявившаяся после начала войны нехватка материалов для производства в России взрывчатых веществ, необходимость огромных заграничных заказов для преодоления «снарядного голода» заставила перейти от теоретических исследований и опытов к безотлагательному исполнению идеи на практике. Сухомлинов потребовал справку; в январе 1915 г. его помощник Лукомский доложил о затянувшемся исследовании и проектировании и заодно перечислил ряд поступивших в прошлом предложений от частных предпринимателей (последним было заявление Зенгера). «Ввиду возникновения войны, — напомнил Лукомский, — разрешение возбужденного вопроса было отложено», но теперь он «представлялся неотложным», и Сухомлинов распорядился создать при ГАУ междуведомственную комиссию. 3 марта 1915 г. эта комиссия (с участием представителей Министерства путей сообщения и специалистов по гидроэлектрическим и электрохимическим сооружениям) решила, что завод на Суне должен быть казенным; построить электростанцию сможет само ведомство, а чтобы установить производство и обучить русский персонал, придется привлечь иностранную фирму. Поступившие после этого новые предложения отечественной «частной предприимчивости» не встретили отклика[138].

16 мая 1915 г. Военный совет утвердил доклад ГАУ о постройке завода, обоснованный тревожной оценкой ближайших политических перспектив: «В течение нынешней войны, — говорилось в докладе, — когда водные пути сообщения охраняются Англией, мы не испытываем больших затруднений» с сырьем для производства взрывчатых веществ. Но после разгрома Германии, «при иной политической группировке держав ввоз к нам чилийской селитры будет совершенно невозможен»; «единственным выходом из создавшегося положения является организация добычи азотной кислоты путем окисления азота воздуха и сооружения для этой цели соответствующего завода».

Было решено, что, по сравнению с расчетами, подготовленными комиссией Забудского, сооружаемый завод должен быть вдвое больше, чтобы мог покрывать потребность в кислоте трех существующих пороховых заводов, исчисленную в 500 тысяч пудов в год. Для этого ему была нужна электроэнергия от водопада Кивача. Специалисты МПС подсчитали, что на сооружение электростанции уйдет 2 млн. руб., а сколько потребуется на сам завод, можно было судить лишь очень приблизительно, увеличивая намеченную Забудским стоимость постройки и оборудования с учетом того, что завод вдвое более мощный, материалы и рабочие руки подорожали и, кроме того, «устройство его поручается иностранной фирме». Приходилось считаться с тем, что «у нас опыта в этом отношении нет», печь Миткевича и Горбова в заводских условиях так и не была испытана, а «потому, принимая во внимание спешность и важность» дела, «необходимо передать постройку и оборудование кислотного завода иностранной фирме[139] с тем, чтобы по установлении производства и по обучении нашего личного состава… завод был бы передан военному ведомству»; все предприятие «должно быть обязательно казенным» — «чтобы с объявлением войны не оказаться в зависимом положении» (объявленной могла быть в будущем, как ясно из предыдущего, война с Англией, с союзниками). Вместе с электростанцией примерный расход на этот объект намечался около 6 млн. руб.

Когда настали еще более «тяжелые дни» «великого отступления» летом 1915 г. и военному ведомству пришлось изображать большую готовность к сотрудничеству с частными предпринимателями, стремившимися приобщиться к поставкам на армию, снова напомнил о себе Токарский. Ему стало известно о намеченном строительстве азотного завода ГАУ близ Кондопоги — «на бывшем моем (а ныне принадлежащем «Красносельской писчебумажной фабрике наследников К.П. Печаткина») участке». 18 июля Токарский направил в Особое совещание по обороне записку, в которой доказывал ошибочность принятого правительством решения и предлагал свой, иной вариант создания завода.

По его мнению, все можно было сделать «гораздо дешевле и проще» и при этом окончить «во время войны, а не после таковой», но в другом месте — не на Суне, где ведет строительство ГАУ[140], а близ г. Боровичи Новгородской губернии, на реке Мете. По его словам, стройка на Суне вызвала бы затраты не менее 3,8 млн. руб. (3 млн. на гидротехнические сооружения, без водяных турбогенераторов, плюс 800 тысяч рублей на возмещение убытков наследникам Печаткина) и заняла не менее трех лет. Вместо всего этого Токарский думал учредить «Мстинское общество электрической энергии» и обещал, даже под гарантию в виде залога, построить предприятие той же мощности не за три, а за два года и затратив «всего только 2 млн. руб.», с пуском первой очереди гидротехнических устройств «до весеннего половодья 1916 г.».