Читать книгу "Выйти замуж за Кощея - Наталья Жарова"

Если бы увидела его сейчас впервые, никогда бы не назвала стариком. Скорее интересным мужчиной средних лет. Нет, не молодым, даже не моложавым, а именно интересным. Когда вроде по возрасту все еще чуть старше отца, но в то же время дьявольски притягательный субъект.

— Верико?

И голос-то у него такой заманчиво обволакивающий…

— Верико?

— А? — очнулась я от созерцания новоиспеченного Кощея. — Что? Ты что-то сказал?

— Сказал, — рассмеялся он. — Марфа зовет чай пить. Пойдем?

— С пирогами?

— А как же!

Яга и Марфа сидели за большим столом и о чем-то секретничали. Увидев нас, многозначительно переглянулись и дружно обнажили зубы в улыбке. И как я раньше не заметила, что они сестры? Почти одно лицо, только Яга чуть постарше.

— Присаживайтесь, голубки. — Марфа кивнула на лавку.

Я ожидала, что Кощей ее одернет, опротестует такое обращение, но, к величайшему изумлению, мужчина лишь рассмеялся.

— Ну как тут без меня? Приходил кто или никому не нужен Темный царь?

— Почему не нужен? Нужен, еще как нужен, — засуетилась Марфа. — От водяного гонец был, приглашение в гости передавал. И от лешего послание прилетело. Говорит, что на окраине царства звери дикие оголодали, надо бы зайчатинки поболе развести. Ну да ерунда это, Яга одна тут совладать сможет. — Баба-яга при этих словах кивнула и пригубила чашку с душистым чаем. — А вот к водяному сам ступай, больно уж у него сыро, здоровье только портить. Ну, тебе-то все одно без разницы, помереть не помрешь, а простуду мы враз травками вылечим.

Марфа говорила и говорила, а я внимательно наблюдала за Кощеем.

Любит его народ, ценит.

Нет, не тот народ, на ком силу показывал да данью облагал, а здешний, веками под предводительством Бессмертного живущий. Видимо, и впрямь хороший царь, умелый. Мог ли такой беспричинно сгубить дочку Горислава? Мог. Не просто же так извергом кличут. Хотя я уже ни в чем не уверена, странно все устроено в этой сказке, злодеи вдруг хорошими становятся, а добряки могут и жизни лишить. Вот, например, тот же Еремей, царь Лукоморья. По его приказу золотая рыбка меня сюда приволокла, по его желанию вынуждена смерть Кощееву искать. Да только нужно ли это? Правильно ли?

— О чем задумалась? — вдруг спросил Бессмертный.

— О Чаяне, — солгала я. — Это же она тебя надоумила бросить глупости и скорее меня разыскивать?

— Она. Вольная такая стала, совсем бояться перестала. Едва появилась, с девчонкой малой в охапке, так давай кричать дурным голосом, что, мол, невестушка моя страдает, ждет не дождется, когда я покажусь, от загребущего Горислава насилу увертывается, честь свою девичью отстаивает. И все про коня какого-то повторяла. Белого. А зачем он нужен, так и не разобрался.

Я рассмеялась — таким удивленным выглядел Кощей. И правда, зачем главному гаду всех сказок белый конь? Ему черный нужен, и лучше бы дракон.

Чаепитие проходило чинно и благородно. Яга и Марфа обменивались новостями, иногда понижая голос, чтобы передать друг другу совсем уж скабрезные сплетни, не предназначенные для невинных незамужних ушек. Кощей все больше улыбался и явно чувствовал себя спокойно в нашем обществе. Я же просто отдыхала от приключений и перипетий судьбы. Единственное, что омрачало мое настроение, было обещание, данное Гориславу.

Постоянно вспоминались слова волшебной змейки, вновь и вновь слышался ее голос: «У Кощея царевна. Кольцо-то он тебе дал». И хотелось завести разговор, и страх такой охватывал, что язык прилипал к нёбу, не давая вымолвить ни слова. Здесь ли она? Жива ли? А вдруг нет, что тогда?

— Кощей, можно тебя спросить? — все-таки решилась я.

— В чем дело? — излюбленным жестом приподнял брови он. — А… та важная беседа, о которой ты упоминала. Ну что ж, спрашивай.

Марфа с Ягой не сговариваясь поднялись и, оправдавшись срочными делами, оставили нас наедине.

— Ну что там у тебя? — Кощей благодушно улыбнулся.

Я вздохнула. Лишь бы вновь не поругались.

— Помнишь колечко, что ты мне подарил? Серебряное, со змейкой?

— Помню. Потеряла? Не беда, завтра пойдем в сокровищницу, новое выберешь.

— Нет, дело в другом, хотя за подарки, конечно, спасибо. Просто тут… — Я замялась.

— Ну?

— Тебе известно, чьим оно было раньше?

Бессмертный задумался.

— Не припомню. Да что с тобой? Мрачнеешь, будто весть дурную сообщить хочешь. Договаривай, раз начала.

— Это кольцо принадлежало дочери Горислава.

— И что?

Я взглянула в озадаченное лицо мужчины. И вправду не понимает, спокоен, безмятежен. Обманула, значит, змейка.

— А где сейчас пропавшая царевна, знаешь? — почти успокоившись, спросила я.

— Да чего знать-то? Вон в подвале сидит, уж лет десять как.

Дыхание перехватило, словно кто-то чужой стальной рукой перекрыл кислород.

— Что? — Мне не хотелось верить собственным ушам.

— В подвале сидит. Да что не так-то? — искренне недоумевал Кощей.

— Ну ты совсем… Гад!

— Да подожди ты. При чем девка-то?

— Какого рожна она тебе сдалась? В пленницу поиграть захотел? Или у вас с Гориславом старческий маразм один на двоих? Он твоих невест ворует, а ты с его дочерью забавляешься?

— Верико…

— Кобель!

— Верико!

— Ну давай, раскрывай свою личную жизнь! Невест, значит, он домой отправляет, влюбляться боится, а в подвале красотку держит, так сказать, на постоянной основе. Что смотришь? Скажешь, не права?

— Дура ты.

— Ах, это я дура? А ты… ты…

— Ну и кто я? — Кощей усмехнулся.

— Жених мой, вот кто! И никаких девок в твоем подвале я не потерплю! Откуда она вообще взялась?

— Горислав отдал. В уплату долга.

— Собственную дочь?

— Представь себе, именно дочь. — Бессмертный сложил руки на груди. — Моим словам поверишь или у нее самой спросим?

От его хладнокровного голоса я немного успокоилась.

— Рассказывай. А потом и к ней наведаемся.

— Дела эти не тайные, скрывать нечего. Десять лет назад решил Горислав, что пора прекратить мне дань выплачивать. Слишком много невест, мол, как бы не зажрался. Ну и пропустил одно лето, — чуть прищурился Кощей, вспоминая давние события. — Я, конечно, осерчал немного.

— Немного?

— Совсем чуть-чуть. Полцарства сжег, поля вытоптал, реки высушил.

— Всего-то.

— Я и говорю: чуть-чуть. Ну, Горислав, конечно, слезно умолял простить. Мол, вину признаю, больше так делать не буду.