Читать книгу "Северная Корея - Олег Кирьянов"

Причин, по которым северокорейское общество стало развиваться так, а не иначе, на самом деле очень много. Например, в каждом населенном пункте Северной Кореи должна в обязательном порядке присутствовать «башня вечной жизни». На высокой стеле, которую представляет из себя башня, как, правило, высечено: «Великий Вождь товарищ Ким Ир Сен и дорогой товарищ Ким Чен Ир всегда пребывают с нами!» Это один из самых распространенных лозунгов Страны чучхе. Все это очень напоминает культ предков, который так характерен для конфуцианской традиции.

А вспомните вызывающую у русских неизменную улыбку фразу: «Вождь КНДР — отец всех детей нации». На самом деле этот двусмысленный лозунг тоже отсылка к конфуцианству, в котором правитель — отец, а подданные — дети, о которых лидер должен непременно заботиться. При таких отношениях старший — младший нет ничего удивительного в том, что особо отличившимся людям власти дарят подарки (бытовую технику, одежду, продовольственные наборы и проч.), ведь хороший отец время от времени обязательно одаривает своих детей.

Еще один пример. Если помните, мы уже говорили, что в КНДР невозможно найти человека, который не знал бы имена вождей Ким Ир Сена, Ким Чен Ира и Ким Чен Ына. Как только к власти приходил новый лидер, все его тезки в едином порыве меняли имена. И не важно было, сколько человек с этим именем прожил, год или семьдесят лет. Конечно, если бы вдруг друзья сказали: «Слушай, Ким Чен Ир, слетай-ка за пивком. Сегодня твоя очередь проставляться!», вышло бы по корейским меркам нехорошо. Для западного человека все это звучит дико: вот жил себе какой-то обычный человек с одним именем, привык к нему, в документах, различных списках, справочниках под этим именем числится, а потом вдруг приходит новый вождь к власти — и все, меняй имя. И такое «безобразие» за достаточно недолгую историю Северной Кореи происходило уже три раза.

Однако такая смена имен традиционна для Кореи. Традиция же эта связана еще с тем временем, когда на весь Корейский полуостров значительное влияние оказывал Китай. В Поднебесной, как только провозглашался новый император, все подданные, в чьих именах были сходные с именем императора иероглифы, должны были свои имена поменять. Жителям КНДР повезло намного больше, чем их древним соседям: имя должны менять только полные тезки вождя.

Несколько лет назад информационные агентства передали занятное сообщение: мол, в Северной Корее видели единорога. Конечно же эта новость породила немало шуток и язвительных комментариев. Интернет-остряки наперебой упражнялись в остроумии, ни разу даже не попытавшись задать себе вопрос: «А почему, собственно, такая новость возникла?» Верят ли современные северяне в эту легенду или нет — вопрос десятый. Однако она существует и хорошо известна по сей день. Так вот, в Северной Корее единорога стали замечать как раз тогда, когда на политическом небосклоне стала стремительно восходить звезда Ким Чен Ына. Уроженцев Запада всегда смешат средневековые суеверия, а вот в Корее к легендам испокон веков относились очень серьезно.

Можно вспомнить и практику «народных групп» (инминбан), объединяющих соседей. Для такой группы избирается староста, который всегда находится в курсе всех дел своих подопечных. Он имеет право без приглашения посещать расположенные на его участке квартиры, если на вверенной ему территории происходит что-то противоправное, староста должен немедленно сообщить об этом властям. Такая система заменила традиционную, широко разветвленную корейскую семью, объединявшую несколько поколений родственников. Как вы понимаете, в такой семье каждый ее член всегда был на виду. Схожая система существовала и во времена японской оккупации. Так что, как видите, современная Северная Корея сохранила почти все свои старинные традиции, лишь немного их модернизировав в угоду новому времени.

Политическая жизнь современной Северной Кореи также неразрывно связана с конфуцианской традицией. Значительное количество северокорейских чиновников и партийных функционеров, которые, как казалось поначалу, попали в бессрочную опалу, были отправлены в ссылку или вовсе казнены, вдруг снова неожиданно появлялись на политической арене. Некоторые возвращались на занимаемые ранее посты, другие и вовсе шли на повышение. Конечно, у кого-то действительно были проблемы с законом, кто-то на самом деле расставался в результате этих проблем с жизнью, однако случаев таких было совсем немного. А вот чудесное «воскрешение» — совсем не редкость.

Один из ярких тому примеров — покойный дядя нынешнего лидера КНДР Чан Сон Тхэк, который при Ким Чен Ире надолго куда-то пропал, а затем, как ни в чем не бывало, вновь появился в ближайшем окружении вождя. Правда, участь его все же ждала печальная. Ким Чен Ыне не оставил дяде шансов, но это уже совсем другая история.

Политическая история Северной Кореи полна ужасных рассказов об исчезновениях, опале, а затем чудесном возвращении функционеров. Для запада такое поведение властей — нонсенс, а вот для конфуцианской Кореи — в порядке вещей. Все дело в том, что, согласно конфуцианской традиции, человек всегда имеет право на реабилитацию, если, во-первых, проступок его не был слишком серьезным, а во-вторых, если он продемонстрировал осознание собственных ошибок и готовность служить партии и ее лидеру верой и правдой. Так некоторые министры или чиновники ЦК партии за какие-то провинности отправлялись на перевоспитание — то командовать захудалым комбинатом в самом удаленном уезде, то возглавлять колхоз, вдохновляя на трудовые подвиги личным примером, то работать на шахту учетчиком, а то (если повезет) и просто под домашним арестом штудировали наизусть труды вождя, устраняя «пробелы в идеологическом воспитании». Для внешнего мира они же просто исчезали на какое-то время, но затем могли вновь вернуться на свой прежний пост. И эта традиция тоже во многом обусловлена историческими особенностями развития Кореи.

Исторические корни можно найти и во многих других особенностях жизненного уклада Северной Кореи — это и коллективная ответственность, распространяющаяся на членов семьи отступника, и ограничение на передвижение, и многие другие непонятные западному обывателю традиции и установки, в которых упор делается в первую очередь на эмоциональную сферу (что, кстати, присуще и южнокорейцам). Эти правила придумали задолго до Ким Ир Сена и его наследников. Напротив, вожди взяли уже существующие традиции, несколько изменили их с учетом новых реалий и предложили корейскому народу, который воспринял их легко и естественно, как что-то старое и хорошо знакомое. А самоизоляция КНДР лишь еще больше способствовала закреплению старых порядков, которые в Южной Корее все-таки претерпели значительные изменения (а ведь от некоторых традиций южане под давлением Запада и вовсе отказались!). Подчеркнем еще раз: это не попытка обвинить или оправдать власти Северной Кореи, а лишь попытка понять современный уклад жизни этой загадочный страны. Опять же процитирую известного корееведа Асмолова: «Северокорейская модель, построенная не столько за счет концептуально новых элементов, сколько за счет удачного наложения определенных частей структуры сталинской командно-административной системы на традиционный конфуцианский слой, представляет собой не столько „ужасное будущее“, сколько возвращения к традиционному прошлому»[25]. Нам, возможно, такой подход покажется чрезвычайно необычным, странным, но для корейцев эта их история, привычный, хорошо понятный образ жизни. Хотя, конечно, кое от чего можно было бы уже смело избавиться. Но думаю, многие наши, русские, традиции кажутся корейцам странными и необычными, так что не нам их судить.