Читать книгу "Степан Разин - Андрей Сахаров"

Хотел поначалу Прозоровский расправиться с бунтовщиками, но время наступало грозное, Разин уже шел на Астрахань, и уговорил воеводу митрополит Иосиф расплатиться со стрельцами. Деньги 2600 рублей дали и сам святитель, и богатейший Троицкий астраханский монастырь.

В иные дни митрополит был сам жесток и непримирим, но умел святой отец где надо пойти на попятный, сказать вовремя ласковое слово, защититься божьим учением, великим промыслом. Уговорил Иосиф Прозоровского смирить гордыню, поговорить со стрельцами, образумить их сердечными словами.

За несколько дней до прихода Разина под Астрахань воевода роздал деньги стрельцам за прошлый 1669 год, а за год нынешний обещал заплатить, как отгонят они воров от Астрахани. Говорил Прозоровский мирно и просительно: «Вы уж не попустите взять нас богоотступникам и изменникам, не сдавайтесь ворам. Дети мои, не слушайте вы его, Стенькина, искушения, поборитесь против воров, не щадя своих животов, за святую соборную апостольскую церковь — и будет вам за то божья милость и великое государево жалованье».

Молча и угрюмо выслушали стрельцы воеводу и молча пошли прочь. В тот же час, видя шатость в стрельцах, принялся воевода укреплять оборону города при помощи иноземцев, а было их в городе немало: немцы, голландцы, персы. Капитану Бутлеру воевода приказал перейти со всеми своими воинскими людьми с корабля на стены крепости и там же расставить корабельные пушки. У каждой бойницы — караульщики, наблюдающие за окрестными местами. Капитану Бутлеру и английскому полковнику Бейли Прозоровский приказал взять в свои руки оборону города. Для поддержания духа подарил воевода Бутлеру атласный кафтан, две пары штанов, две рубахи и милостиво допустил к воеводскому столу. Ему же дал воевода чин подполковника. Персидского посла Прозоровский произвел в полковники и поручил ему набрать отряд из здешних астраханских персов, калмыков и черкасских татар.

Не торопясь шли по городу полковник Бейли и подполковник Бутлер, поднимали пыль иноземными ботфортами, презрительно рассматривали поднявшуюся в городе суету. Они обходили крепостные стены, видели, с какой неохотой и нерадивостью стрельцы несут свою службу, и, плохо зная по-русски, лишь ругались на них матерно, и грозили затянутым в перчатку кулаком.

— Иди ты, — говорили иноземцам стрельцы, — разорался!

Бейли и Бутлер уходили со стен либо на воеводский двор, либо шли в свои хоромы, упивались романеей, прели в астраханской жаре, проклинали этот угрюмый город, этих злых русских, которые готовы были перегрызть им глотку.

Вдоль улицы, собирая вокруг толпы босоногих мальчишек, баб и всяких обывателей, шли в добром порядке персы, калмыки и татары. Они подходили к крепостным стенам, стояли перед стрельцами, били в барабаны, свистели в дудки, плясали по-своему, потрясали кривыми саблями, подбадривали стрельцов, а те стояли на валах и у бойниц, посмеивались, толкали друг друга под локоть, грызли семечки.

Вскоре прибежали из-под Черного Яра лазутчики, донесли до города печальные вести, что воевода Львов в плену, стрельцы сдались Разину без боя, а город Черный Яр стал воровской — горожане воеводу посадили в воду и учинили в городе круг. А следом за лазутчиками прибежали десять стрельцов, посланных Разиным, грязные помятые, без бердышей, в утлой лодке, пали в ноги вое воде, запричитали, завопили, стали рассказывать страхи Стоял Прозоровский, смотрел на них, лежащих в пыли, и впервые страх и сомнение шевельнулись в его сердце Задумался князь, ушел к себе в хоромы, а стрельцов велел держать за караулом; назавтра же допросить с пристрастием.

В тот вечер долго сидели в воеводской горнице сам боярин и князь Иван Семенович, вдруг постаревший, спавший с лица, брат его стольник и воевода князь Михаил Семенович, митрополит Иосиф, полковники и подполковники иноземные, астраханские и иноземные большие гости. Горели свечи, пахло теплым воском, звучали в горнице горячие и твердые слова воеводы. Призывал князь Иван своих товарищей воевод и всех воинских людей постоять за веру и государя, говорил знакомые слова, и

смутно было на душе у собравшихся. Понимали они, что старые слова ничего уже здесь не стоят. Сражаться нужно и должно, а как устоять — этого никто не знал. Не знал этого и воевода Прозоровский. Давно уже была отрезана Астрахань от верховых городов, стояла теперь со Стенькой один на один. А можно ли было ждать подмоги с севера и когда — это тоже никто не ведал.

В ту же ночь бежали черноярские сидельцы из-под караула; бежали и тут же сгинули невесть куда, а с ними вместе пропали и караульные.

Весть о переходе стрельцов Львова на сторону Разина пронзила всю астраханскую голутву. Люди собирались кучками, радостно гудели, передавали друг другу подробности событий под Черным Яром. Очень быстро эти подробности обрастали невероятными слухами о чудесных Стенькиных делах, и ждали уже в Астрахани не атамана, а народного спасителя и великого чародея. «Слух этот, — писал впоследствии бывший в то время в Астрами ни голландец Стрейс, — привел простой народ в такую радость и неистовство, что он без всякого страха обличил, проклинал, поносил и оскорблял воеводу и даже плевал в лицо начальству со словами: «Пусть только все по-псрнется, и мы начнем». Хватали смутьянов верные Прозоровскому московские стрельцы, бросали их в острог для того, чтобы допросить с пристрастием, но люди все равно потеряли всякий страх перед воеводой, говорили: «…Все одно, придет завтра Степан Разин, вызволит».

Шатость великая и угрюмость шла по всему городу.

18 июня на воеводский двор прибежали рыбные ловцы и сказали, что войско Разина уже близко к Астрахани, подходит Стенька к Толоконным горам. И вот уже ударили во все колокола. Тревога повисла над городом. В церквах денно и нощно пошла молитва за спасение Астрахани от беспутных воров. Сам митрополит Иосиф клал земные поклоны в великой печали и смятении. Л вскоре Разин подал с Толоконных гор первый знак: ударили казаки из пушек и ружей по городу, запрыгали ядра по земле около крепостных стен, завизжали в воздухе пули, шлепались в пыль, как издыхающие осы. К вечеру стрельба поутихла, а наутро 19 июня огромная разинская флотилия появилась в виду Астрахани. Шли тяжелые насады с большими крепостными пушками, скользили по воде длинные стройные струги, толклись вокруг них маленькие лодчонки. Зачернелась астраханская вода от судов и людей. Повстанцы сидели в насадах, стругах и лодках, размахивали руками, смеялись, что-то кричали астраханским жителям, звали к себе.

В волнении ходил воевода Прозоровский но крепостной стене, поглядывал то на повстанцев, то на защитников города — на стрельцов, пушкарей, затинщиков, а те отворачивали свои лица от горячего взгляда воеводы, молча, не отрываясь смотрели на разинское войско.

Прошли разницы мимо города и встали в версте на песчаных отмелях. Стояли, не разгружали свои суда, лишь вышли на берег; оттуда же Разин послал лодку к Астрахани и в ней двух человек — астраханского попа Василия Маленького и слугу князя Львова, которые перешли на сторону повстанцев под Черным Яром.

Причалила лодка к берегу, подошли к крепостной стене разинские гонцы, передали речи своего атамана. А речи были короткими: приказывал Степан Разин воеводе Прозоровскому не изменничать, кровь зря не проливать, сдать город. В этом случае обещал Разин воеводе и всем служилым людям жизнь, если же начнет воевода кроворазлитье, то обещал ему Разин смерть.