Читать книгу "Моя сестра - Мишель Адамс"

– Я не меняла время вылета! – кричу я. Сползаю вниз по стулу, прекрасно понимая, как отвратительно разворачивается ситуация. Форестер не обращает на меня внимания. Вместо этого она продолжает перечислять факты, какими она их видит.

– Ваш отец убил себя передозировкой валиума, на который у него нет рецепта, и мы не нашли ни упаковки, ни бутылочки. Не нашли даже кусочка фольги от блистера. И знаете что? У вашей сестры, даже, несмотря на ее походы к психологу, тоже нет рецепта. Но вы доктор. Анестезиолог, верно?

Я киваю, а она наклоняется ко мне, от нее пахнет кофе. Я все думаю, неужели с самого начала, с первого же момента все это было ее, Элли, планом, кинуть меня вот так? Вероятно, она пыталась впутать меня в неприятности еще с тех времен, когда были Марго Вульф и Роберт Нил. Быть может, она заставила отца изменить завещание, просто чтобы подставить меня.

– У вас есть доступ к подобным лекарствам, я полагаю? Могу посмотреть на записи контролируемых лекарств в Квинсе, если желаете. Вы же там работаете, правда? Больница «Квинс Колледж»? – Она не ждет от меня ответа. – И вот пропадает ваша сестра, вы это пытаетесь объяснить ее психическим здоровьем, хотя, если не считать пару месяцев посещения психолога в прошлом году, когда она не могла справиться с мыслью о том, что не может стать матерью, ни в одном из медицинских заключений психических заболеваний не значится. И ох, какая неожиданность, – говорит Форестер и разводит руками. – Пропавшая сестра – это единственный член семьи, который может опротестовать завещание. Которое было написано за пару дней до смерти отца, и по которому он оставляет вам, дочери, которую вышвырнул из дома, когда ей было три года, все свое состояние. Что-то не складывается, доктор Харринфорд. Объясните это мне.

– Вы думаете, я причинила ей вред?

– Я такого не говорила. Это не допрос. Вы здесь добровольно.

Я совершенно не в себе, слушаю в пол-уха, но все же расслышав слово «добровольно», чуть-чуть успокаиваюсь. Я могу уйти, и эта мысль помогает. Нужно сменить тему.

– Джойс, экономка, была там, когда я уезжала. Она может поручиться за меня, сказать, что Элли жива. И она ясно дала мне понять, что у Элли какие-то проблемы. Она вам объяснит. Она знает обо всем, что происходило в том доме. Если вы обвиняете меня в чем-то, то мне хотелось бы знать, нужно ли мне искать адвоката.

– Вы думаете, вам понадобится адвокат? – спрашивает Форестер, как будто такая необходимость подтвердит мою вину. Она просто ждет, когда я попрошу об этом.

– Нет, – возражаю я, поднимаясь. Не успев это осознать, я уже стою, и слышу, что стул за моей спиной падает на пол. – Но вы выставляете все так, будто бы я это спланировала. Будто я спланировала смерть своих родителей, а потом расправилась с сестрой, чтобы добраться до их денег. Но моя мать умерла до того, как я ее вообще увидела. Более того, отец убил сам себя, и никто не знает, что случилось с Элли.

– Кто-то знает, что случилось с Элли. Сказать, почему я так считаю? Потому что так бывает всегда. – После паузы, во время которой она то достает, то укладывает бумажки обратно, располагая их в неком порядке, хотя в этом нет необходимости, она поднимает на меня глаза, жестом просит меня расслабиться. – Но нет, я не думаю, что вы причастны к исчезновению сестры. Следователи в Эдинбурге поговорили с Джойс. Она сказала им, что вы уехали сразу же. Кажется, она вам очень симпатизирует, если честно. Кроме того, у нас есть точное подтверждение, что она была замечена и после того, как вы покинули Хортон. – Я не сажусь обратно, и она вновь призывает меня к спокойствию. – Я лично разговаривала с Джозефом Уитеррингтоном, и, похоже, он тоже разделяет мнение о том, что вы ничего не знаете об изменении завещания. Но для меня эта ситуация выглядит какой-то бессмыслицей, и не думаю, что вы говорите мне правду. Вы знаете больше, чем делаете вид. Это вызывает у меня подозрения, потому что я привыкла к тому, чтобы подозревать. Поэтому будьте честны со мной, чтобы я могла быть честной с вами. Почему вы поехали туда?

Я делаю медленный вдох, тянусь за стулом. Поднимаю его и сажусь. Я начинаю говорить медленно, продираясь сквозь боль и ненависть к этой женщине, которая так и исходит от меня. Ненависть за то, что она заставляет меня признавать правду.

– Потому что я хотела увидеть свою мать. Мертвой или живой. Я не помнила ее лица, это был мой последний шанс. Любопытство, видимо. – Детектив Форестер, похоже, чуть расслабилась. – Я хотела узнать, почему меня отдали. Я никогда не знала правды.

Этот вариант она, видимо признает, проводя пальцем по краю папки.

– Вы на нее очень похожи, вы знаете?

– Да, не в первый раз мне об этом говорят.

Теперь она смягчилась и наклоняется через стол ко мне.

– Что я упускаю, доктор Харринфорд? Расскажите мне, что происходит. Вам небезразлична ваша сестра?

Я думаю обо всех тех случаях, когда Элли наобум совершала странные поступки, и о том, что меня когда-то это очень привлекало. О том, как она делала что-то откровенно безумное, когда я была старше, что меня отталкивало. Размышляю о всех моментах, когда я рвала с ней связь, а после чувствовала себя жалкой, потому что ее не было рядом. Вспоминаю о том, что у меня до сих пор есть дешевый телефон, просто на случай, что она позвонит. Я достаю его и показываю Форестер, положив на стол.

– Я выбросила его, чтобы она больше не могла со мной связаться. А потом достала из мусорки, потому что передумала. Она мне не безразлична, я хочу лучшего для нее, – говорю я, повторяя слова своего отца. – Я просто не знаю, могу ли позволить ей быть моей сестрой. Все эти люди, которые описывали ее, они не знают ее так хорошо, как я. Я знаю ее с другой стороны. Она ненормальная, детектив Форестер. Когда я ездила туда, я была сама не своя. Делала и говорила такое, что совсем на меня не похоже.

– Как с тем мужчиной в отеле?

Глотаю воздух, отчаянно ощущая потребность в нем.

– Думаю, да. Вы знали, что она дала мне наркотик тогда? Можете спросить мистера Гатри, он слышал, как она это подтвердила. Я прикладываю усилия, чтобы Элли не было в моей жизни, и отталкиваю ее. Я всех отталкиваю. Думаю, это то, к чему приучена я. – Она смеряет меня взглядом, словно советуя попридержать свой язык, но не останавливает меня. Думаю, в этот момент ее отношение ко мне, вероятно, становится чуть лучше. – Я хочу, чтобы вы ее нашли. Правда. Мне не нужно ничего из этого наследства. Ощущение, что оно не имеет ко мне никакого отношения. Хочу убедиться, что с ней все в порядке, а после вновь избегать общения с ней. Я знаю, что говоря так, похожа на стерву, но так должно быть. Я не могу быть с ней, но я…

– Не можете и без нее? – Ее тон изменился. Это больше не будничный тон злого полицейского. – Вы правы, так вы действительно выглядите стервой. Но это не преступление. Собственно, как и не будет преступлением переспать с незнакомцем за спиной у своего парня. Под наркотиками или без. – Она выделяет голосом последние слова, просто чтобы показать, что она так мне и не поверила до конца. – Расскажите мне кое-что еще, теперь, когда вы честны. Чем вы на самом деле занимались, когда вернулись?