Читать книгу "Правило правой руки (сборник) - Сергей Булыга"

Нет, Грулк, конечно! И сколько Грулк впоследствии ни возвращался на то место, он больше никогда уже не видел Стены. А вот если, он заметил, взять кинжал и повернуть его клинком к свету, так, чтобы осветилась та странная надпись, которую никто не может прочесть, то эта надпись вскоре исчезала, а на её месте появлялась Стена. Правда, эта Стена была очень маленькая, её очень трудно было рассмотреть, но Грулк всё равно любил её рассматривать, и такое рассматривание его успокаивало.

Вспомнив об этом, Грулк остановился и достал кинжал из рукава. Он всегда носил кинжал в рукаве, это же очень удобно: только тряхнул локтем – и ты уже вооружён. Грулк так сейчас и сделал, кинжал соскочил ему в ладонь, он крепко сжал его, и почему-то сразу подумал о том, что повар называл кинжал ножом, а после ещё утверждал, что не могли у нас построить такую высокую каменную стену, никогда у нас таких стен не было, да и вообще ничего у нас из камня никогда не строили. А вот и строили! Грулк помнит! Дед ему рассказывал! Он говорил, совсем недавно это было. Ну, может, сто лет назад здесь, на месте нынешней господской усадьбы ещё стояла высокая каменная башня, на которой горел сигнальный огонь, и это означало, что всё спокойно, никто нам не угрожает. А вот если пойдёт дым, то это означало бы, что случилась беда – где-то очень-очень далеко, в Большой Стене, открылись ворота, и на нас напали чужеземцы. Но, правда, говорил дед, он никогда не видел ни дыма на башне, ни чужеземцев, также и его отец не видел, и его дед, и его прадед, и так до восьмого колена, а из более ранних времён воспоминания не сохранилось. То есть та каменная башня уже давным-давно стала никому не нужной и долго стояла пустая, а потом её разобрали, и на её месте дед нынешнего господина поставил усадьбу. Так эта усадьба теперь и стоит. Но почему тогда усадьба деревянная, если башня была каменная? Грулк остановился и оглянулся. Потом, как будто что-то вспомнив, взялся за рукоять кинжала – и на месте деревянной усадьбы сразу же увидел каменную! Грулку почему-то стало страшно, он же знал наверняка, что усадьба деревянная, а если ему видится каменная, то он сходит с ума. Или он что, видит совсем другую усадьбу – в том, ином мире? Вот та усадьба и в самом деле была каменная! И там был подъёмный мост, и ров с незамерзающей водой, а во дворе стоял каменный колодец, возле него всегда дежурил стражник. А в окне…

Нет, испуганно подумал Грулк, ничего этого никогда не было! Не должно такого быть! Вот же привяжется! Грулк отвернулся и сел в снег. Потом лёг. Приставил кинжал к горлу и замер. Лезвие было холодное, и это должно было Грулка успокоить. Но ему наоборот стало жарко! То есть это даже не ему самому стало жарко, а это воздух вдруг стал жаркий, стало очень трудно дышать. Или это я сейчас умру, подумал Грулк. Нет-нет, какие глупости, чего ему здесь бояться смерти, если он здесь не рождался? Он родился в другом мире, а тот мир – не его! И он нажал кинжалом на горло…

И в самом деле, ничего страшного не произошло, а даже наоборот – он увидел себя, лежащего навзничь. Было довольно темно, но Грулк всё же рассмотрел себя – он был одет в дорогие одежды и борода у него была аккуратно подстрижена, не то что сейчас. А так он лежал в той же позе – прижав кинжал к горлу и улыбаясь. Вокруг была сухая, потрескавшаяся от зноя, земля, и было очень темно. Грулк сильнее надавил на горло кинжалом – и вновь увидел себя самого, но теперь он уже не лежал, а, одетый ещё богаче, сидел на дорогущей лошади, в одной руке у него был меч, во второй щит, на голове берет с пером, а рядом с ним ехали его прислужники, их было несколько, все они были очень прилично одеты и на приличных же конях, и было очень солнечно и по-хорошему жарко, а не то что как здесь – всегда снег и холодно. Грулк ещё раз надавил кинжалом, кожа лопнула – и по шее потекла тёплая капля крови, а Грулк уже увидел себя, сидящего за пиршественным столом, рядом с ним сидела очень красивая госпожа, оба они держали в руках хрустальные кубки с вином и улыбались, слуги стояли рядом, слуг было очень много, они даже создавали толчею между собой. Грулк усмехнулся и нажал ещё, подумал: это я, это я в той жизни за Стеной, я…

А дальше не успел подумать, потому что лопнула артерия, кровь хлынула струёй, Грулк пробовал зажать её рукой, но тщетно. И он умер.

Назавтра его чуть нашли. Он лежал, наполовину засыпанный снегом. Рядом лежал его кинжал. Кинжал отнесли господину хозяину. Когда же к господину хозяину на следующий день приехали гости, то все они неподдельно восторгались кинжалом, а почтенный господин Круан даже хотел его выкупить и предлагал немалые деньги. Но господин хозяин отказался.

И с тех пор он начал сохнуть. А на горле у него, возле артерии, видны маленькие чёрные точки.

Мемориал господина Джуко

… А зимы здесь столь продолжительны и суровы, что на пять месяцев в году жизнь в Исконии замирает вовсе, и тогда на дорогах можно встретить только королевских гонцов или разбойников, которых здесь имеется в преизрядном количестве. Однако же неправду пишут те, которые утверждают, будто бы на зиму исконцы ложатся в спячку. Местные жители умеют строить очень тёплые деревянные дома, в которых они без труда пережидают самые жестокие морозы. Дерево здесь ценится смехотворно дёшево, ибо практически вся страна покрыта лесом, а посему даже самого последнего бедняка исконцы хоронят в крепком древесном гробу. Из камня же они строят только храмы, а кирпичей не знают вовсе.

Любимой забавой исконцев является травля медведей. Каждый, даже самый малый ребёнок, носит при себе нож, который обычно держат в голенище сапога. И вообще, по природе своей народ исконский столь дик и злобен, что только суровое правление ныне здравствующего короля и позволяет держать их в повиновении.

Что же касается самого короля, то он по нраву своему есть истинный сын сей жестокой и мрачной страны. Дайвен суров и подозрителен до крайности, он не доверяет даже собственным сыновьям. Да это и неудивительно, потому что редкий месяц здесь проходит без того, чтобы гвардейцы не раскрыли очередной заговор, направленный против королевской особы. Дайвен примерно расправляется с бунтовщиками. Казни в Исконии проводят только в праздничные дни, на них стекается великое множество народа. Люди надевают свои лучшие одежды и ещё с раннего утра стараются занять места получше. Подобные зрелища заменяют исконцам театр. А если представляемая казнь кажется Дайвену скучной, то он приказывает хватать новые жертвы прямо из толпы. Народ трепещет перед Дайвеном и зовёт его Неукротимым.

В злобном и подозрительном нраве Дайвена Неукротимого мы смогли убедиться уже при первом нашем посещении его великолепного дворца. Лишь только нас ввели в огромную и величественную Аудиенц-залу, как мы остановились, словно громом поражённые… А, впрочем, так оно и было! Вверху, под самым потолком, раздался страшный скрежет – и тотчас перед нами опустилась толстая чугунная решётка, которая и разделила залу надвое. По одну сторону решётки стояло, обнажив головы, наше посольство, а по другую на высоком золотом троне восседал сам король. Говорят, что когда предыдущее посольство отказалось снять перед ним шапки, то Дайвен пригрозил, что он прикажет снять с них шапки вместе с головами… Итак, мы, обнажив головы, стояли перед чугунной решёткой и молчали. И в зале тоже было очень тихо, поэтому я даже сразу не заметил, что в нём полным-полно исконской знати и генералитета. Вот уж действительно страна рабов! Дайвен под корень истребил немало знатнейших фамилий, разорил города, распустил парламент, обложил торговлю непосильными налогами – и тем не менее все будут с жаром убеждать вас, что давно уже не было в Исконии такого мудрого и справедливого государя, как Дайвен Неукротимый. Возможно, всё это происходит оттого, что повсюду полно королевских шпионов…